Клиника Сперанского

Стол был накрыт в малом зале, том самом, где в своё время Фадеев попотчевал его снотворным. Тогда, помнится, это окончилось подвалом, соседством мертвого Джошуа Брауна и совершенно неожиданным, нелогичным ритуалом, посвящением в члены ассоциации, которая для Кислова по-прежнему оставалась тайной за семью печатями.

Это воспоминание навевало неприятные мысли. Почему-то казалось, что Браун всё еще там, внизу, оплывший, потерявший человеческий облик, дурно пахнущий. И впрямь повеяло какой-то тухлостью, и свет неприятно замигал, сделался тускло-желтым, потом выправился, вновь начал гореть ровно.

— Сядем, — предложил Фадеев. — Что стоять-то?

Отодвинул кресло, приглашая Кислова сесть, сам устроился рядом, тут же откупорил бутылку пива, налил Игорю, себе, поднял фужер и, увидев, что сосед несколько замешкался, расхохотался.

— Рислинг вспомнил?

Осушил свой фужер и подмигнул.

Кислов выпил, разглядывая стол. Всего стоят шесть приборов, то есть кроме них с Фадеевым будут еще четверо.

— Забыл спросить, — сказал он. — Мы вернемся?

— Что, компьютер не выключил? — весело осведомился Фадеев.

— Выключить-то выключил, но как бы рабочий день.

— Не могу понять, — сказал Фадеев. — Ты пенёк или издеваешься?

— Пенек, пенек, — заверил его Кислов. — А где же гости?

— Действительно, припаздывают, — Фадеев посмотрел на часы, потом на дверь и воскликнул: — Да вот же они.

Слово «воскликнул» может здесь показаться неуместным, не театр всё-таки, где нужно пылко восклицать и с грохотом падать в обморок, но дело в том, что Фадеев именно что театрально воскликнул, как бы говоря: действие начинается, господа. Или, что ближе к истине: час пробил.

Ибо в малом зале появились Петров, коротышка Маркел и Шубенкин.

Маркел Ромуальдович передвигался с превеликим трудом, поэтому Петров и Шубенкин перетащили его к столу, подхватив под мышки, как маленького ребенка. Занесли над креслом, тут же подскочил официант, подложил пару подушек, но этого не хватило, подбородок коротышки оказался вровень со столом.

— Нужно было предусмотреть, — сухо выговорил Петров. — Не каждый день навещаем.

— Давай еще пару, — приказал Фадеев официанту.

Тот принес новые подушки, вновь нехорошо, коротышка сваливался, но вот подушки были заменены на скамеечку, и это оказалось самое то.

— Всё из-за таких, как ты, — процедил карлик, глядя в упор на Кислова. — Неймется вам.

Кислов непонимающе посмотрел на Петрова, тот пожал плечами, а Фадеев, спохватившись, сказал:

— Игорь, познакомься, это Маркел Ромуальдович.

Кислов выдавил из себя улыбку и поймал ехидный взгляд Шубенкина. Мда, компания, паноптикум какой-то.

Между тем официант принес супницу с дымящимися пельменями, Петров степенно налил всем водочки, а Фадеев объявил вдруг: «Чтоб нам сдохнуть».

— Через сто лет, — дружно поддержала его троица.

Чувствовалось — пожелание отработано.

Пельмени оказались лучше даже домашних, и Фадеев объяснил почему: в фарш была добавлена оленина, а варились они на мясном бульоне.

— Кстати, — вспомнил Фадеев. — Идея с пельменями принадлежит Игорьку. У него сегодня день ангела.

— Это весьма примечательно, — сказал Петров. — Но разве чекисты верят в Бога?

Тут завязался легкий спор, нет ли в этом противоречия: не верить в Господа и притом признавать именины. В этот дурацкий спор Кислов не вмешивался, больше налегал на пельмени пока горячие. Шубенкин, пряча узкие глазки, тоже помалкивал, но нет-нет да посматривал на Игоря, как бы проверяя реакцию.

Принесли свинину на ребрышках и тушеные овощи, пустые графинчики из-под водки заменили на полные. Шутки шутками, а трех графинчиков как ни бывало.

— Вот и бегай, как пацан, — сказал вдруг в пространство Маркел Ромуальдович. — Уж вроде бы все прикормлены, все на твердом окладе, одна команда, так нет — кто-то чирикнул, какая-то мелкая сволочь, и всё насмарку. Даже прибрать в собственном доме некогда, чтобы менты с носом остались. У кого дома всё чисто? Да ни у кого. Покопайся повнимательнее — у этого пистолет, у этого кокаин, у этого краденые иконы. Ну да, клоны принимают дозы, так ведь и Шварцнеггер балуется анаболиками, без этого массы не будет. Чистой воды физиология, как воды попить. Не попей — непременно помрешь, но попробуй это объяснить дубинноголовому чекисту. А какой эликсир без опия? Баловство одно.

— Ну, ну, — поморщился Петров. — Рановато начинаешь, коллега, дай ребрышки поглодать, водочкой побаловаться. Что, кстати, за водочка такая отменная? — обратился он к Фадееву.

— Кузнецкая, — ответил Фадеев. — Сделана по особому заказу, очищена на парном молоке и еще какой-то фигне, врать не буду. Кушайте, пейте, гости дорогие, потом, может, и недосуг будет. Ты что-то хотел спросить, Игорек?

— Нет, — с недоумением отозвался Кислов. — Это у меня в животе квакнуло.

Действительно, произошел такой меленький конфуз.

— И всё-таки, пора начинать, — сказал Фадеев. — Не торопясь, с выпивоном и закусоном, чтоб вкусненько и одновременно обстоятельно. Разрешите, Александр Викторович?

Петров махнул рукой — что, мол, с вас, торопыг, взять.