Клинки города ярости

Она считала, что Янь мертв? Да этот длинноволосый ублюдок живее всех живых!

– Не скажу, что рад этому, но Эрдэнэ жив. Погиб только кадар. Эрдэнэ в Даире, – шепнул я Амаль, тронув ее за плечо. Тело Гилие разом расслабилось и словно лишилось сил.

– Подумаешь, слегка обманул. Ты такая доверчивая, мин киен, – хмыкнул Мансур и напряженно замолчал.

– Не старайся. Кто, как не я, знает, что твоя сила в руках? Земля не даст тебе сжечь нас, как бы ты ни старался, – издевательски протянула Маура и тут же позабыла о Мансуре, стоило Амаль протяжно выдохнуть и затрясти скованными руками.

Я взял руки Гилие в свои и осторожно провел пальцами по жгучему металлу. В памяти вспыхнули пытки Арива, и отогнать их оказалось непросто. Не время, Амир!

Я закрыл глаза и сосредоточился на кандалах. Однажды Игла научила меня резать тенью, сейчас же мне предстояло взломать не просто оконную защелку.

Тень, послушная моей воле, дымкой пробралась под металл и обволокла запястья Амаль. Она неспешно выдохнула – боль утихла. Я приказал тени стать щитом между металлом и кожей.

Дымка просочилась в замки и вспорола их тонко, но так быстро, что я сам с трудом заметил, как кандалы со звоном упали на землю. Амаль очнулась первая и с ненавистью пнула их подальше.

– Лихомор, не ожидал тебя увидеть вновь, – донесся до меня насмешливый голос Мансура. – Как поживаешь без родителей, без сестры?

– Почему без сестры? Мы с твоей ученицей обрели друг друга вопреки твоим страданиям, уважаемый… Уж прости, не вспомню имени, которым ты представился в первую нашу встречу, – холодно процедил я, отчего лицо Мансура перекосил гнев. – Как видишь, пауки иногда попадаются в свою паутину.

– Вы и вправду думаете, что, убив меня, обретете спокойную жизнь? Огорчу: у меня множество союзников. Они не сдадутся без боя, пока не повергнут Нарам в бездну.

– С предателями в Нараме я справлюсь. Пусть воевода Фадаята помогает мне искоренять гниль. В конце концов, его провинция тоже превратилась в рассадник предателей, – отозвалась Амаль, ничуть не впечатлившись. Я смотрел на нее во все глаза и восхищался стойкостью в ее осанке, речи и взгляде.

– Ты смеешь называть моих последователей гнилью?! – взвыл Мансур.

– Смею. Как и тебя. Раз уж я – твоя дочь, значит, тоже гниль. Думаю, несколько минут истекли. Пора прощаться, отец.

Амаль невесело усмехнулась и сделала шаг к голове Мансура, но ее бесцеремонно отпихнула Маура, которая кое-как поднялась на ноги.

– Нет, я сама! Ты – не отцеубийца. Это грех перед лицом Творца.

Мансур смотрел на нее снисходительно, как на дурочку.

– Ты не сможешь убить меня, Маура. Я – твой учитель, твой любимый мужчина. Я люблю тебя всей душой, пойми это и осознай свою ошибку. Убив меня, ты уже ничего не исправишь.

– Ты навредил моему ребенку. Здесь нечего исправлять. – В голосе Мауры звенел лед.

Еще миг, и земля полностью поглотила Мансура. Вот его голова торчала на поверхности, и вот от человека остались лишь дурные воспоминания.

Маура упала на колени и уткнулась в них носом. Ее спина затряслась. Я тихонько подтолкнул Амаль к ней, а сам поспешил к Лире, которая, кажется, вновь была близка к обмороку.

Амаль несмело гладила Мауру по спине. Я сжимал в неловких объятиях Лиру. За нашими спинами всходило солнце.

Мы с Амаль смотрели друг на друга, и в наших взглядах было все. Любовь. Благодарность. Преданность.

«Ты пришел за мной», – читал я на ее лице.

«А ты опять не позвала. Как всегда, решила рисковать в одиночку».

«Тебя не нужно звать. Ты всегда спасаешь меня без приглашения».

Глава 22 Одна кровь на двоих

Амир

Кроны деревьев Нечистого леса сомкнулись над нашими головами, скрыв от утреннего солнца, которого я уже давненько не видал – за зиму, проведенную в Белоярове, успел отвыкнуть от ясной погоды. Я поддерживал дрожащую Лиру, которая так и не смогла до конца поверить, что была одержима демоном, а не спала. Амаль вела Мауру, которая теперь казалась безжизненной оболочкой от человека. Она любила Мансура, любила так, как любят только те, чьи чувства превращаются в болезнь, но, сделав свой выбор, примирилась с ним.

Маура еще долго смотрела на то место, где земля поглотила Мансура, и наконец злобно буркнула:

– Даже сжигать тебя я не стану. Так и останешься гнить в земле. Надеюсь, твоя душа не упокоится.

А потом по-матерински крепко обняла Амаль, и та ответила на объятия, с облегчением уткнувшись матери в шею.

Конечно же, новостей о Ратнаре, Ансаре и Данире нам не получить так быстро, и потому мое сердце беспокойно билось в тревоге за друга. Но! Ратнар – опытный навир, побывавший в десятках передряг. Куда там пятерым ведьмакам до него! Ансар с Даниром тоже не дадут себя в обиду.