Клинки императора

– Мне было не все равно, – сказал он. – Я заботился о ней; может быть, не так, как надо. Заботиться можно по-разному… Я не любил ее, это правда – но это не значит, что она мне не нравилась. Я платил ей за секс, но это не значит, что я обращался с ней грубо. Для тебя она значила больше, чем для меня, теперь я это вижу. Однако поверь, я не меньше твоего хочу найти тех подонков, которые ее убили.

Несколько напряженных секунд снайперша продолжала пристально смотреть на него, затем кивнула, убрала нож обратно в ножны на поясе и опустилась обратно на стул. Талал издал длинный, прерывистый вздох.

– Шаэль под хреном! – буркнула Гвенна. – Вы тут все с ума спятили, мать вашу!

Какое-то время они просто сидели. Анник бесстрастно смотрела в окно. Гвенна выглядела растерянной, теперь, когда ее гнев больше не имел точки приложения. Валин пытался осмыслить новую информацию, увязать ее со всем остальным, что он знал или подозревал. В сотый раз ему захотелось поговорить обо всем этом с Лин – но Лин была мертва. Теперь четверо солдат в этой комнате были его крылом. Он не был уверен, что может им доверять, но точно знал, что не может доверять никому другому.

Лич первым подхватил нить разговора, стремительно катящегося в тартарары:

– У меня есть некоторый опыт в хранении секретов, и я, со своей стороны, верю Анник. Она не могла предвидеть приход Шалиль или обвинение, выдвинутое Юрлом. Эмоции, которые мы сейчас наблюдали, было бы очень трудно подделать.

– А ты кто, профессиональный маскер? – спросила Гвенна. В кои-то веки в ее голосе слышалось больше усталости, чем вызова.

– Я лич, а личи рано обучаются лгать. Или ты учишься, или умираешь. Я могу быть не прав, но я верю тому, что рассказала нам Анник.

Он обвел взглядом остальных, словно предлагая им оспорить его слова. Все молчали, и он двинулся дальше, продолжая говорить тихим, но твердым голосом:

– Но нам по-прежнему необходимо разобраться во всем этом, и мы сделаем это быстрее, если будем работать вместе.

Снайперша, поколебавшись, повернулась лицом к комнате.

– Хорошо, – отрывисто бросила она. – Давайте работать.

Валин поймал взгляд Талала и благодарно кивнул ему, затем повернулся обратно к Анник.

– В то утро тебе удалось повидаться с Эми?

– Да. Мы были вместе около часа. Мы пошли в наше обычное место, в меблированных комнатах через два дома от Менкера.

Смятение и отчаяние, отражавшиеся на ее лице несколькими мгновениями раньше, исчезли, скрывшись, словно мощный поток под коркой зимнего льда. «Возможно, она и не убивала Эми, – подумал Валин про себя, – но она все равно очень опасна».

– Но не в том здании, где мы с Лин ее нашли? – осторожно спросил он.

– Нет. То здание вообще на другой стороне гавани.

– Она не говорила, что собирается делать после того, как вы расстанетесь?

– Зарабатывать деньги, – угрюмо отозвалась Анник. – Там, в порту.

– Торговать собой.

– Именно. И с тех пор я ее больше не видела.

Повисла долгая пауза.

– Ну что ж, – наконец сказал Лейт. – Мы исключили одного подозреваемого, но остается еще несколько сотен других людей, которые могли ее убить. И теперь, когда мы знаем, что это была не Анник, мы даже не можем быть уверены, что это вообще был кто-то из солдат.

Валин молча скрипнул зубами. В истории были и другие детали – следы на запястьях Эми и такие же следы, обнаруженные им на трупе Ха Лин. Его крыло до сих пор ничего об этом не знало, но он не был уверен, что готов делиться этой информацией. После смерти Лин он не доверял никому, лелея свои подозрения в настороженном молчании; он поклялся работать в одиночку до тех пор, пока не выследит убийц – как Лин, так и убийц его отца. Работая один, не советуясь ни с кем, он имел меньше шансов быть преданным. «И почти столько же шансов узнать что-нибудь новое», – угрюмо подумал он. Со смерти Ха Лин он вел эту одиночную войну – и проигрывал в ней.