Клинки императора

Они снова бросились бежать, когда Каден внезапно вспомнил о своем подсвечнике – единственном оружии, которое у него было. Он остался всего лишь в нескольких шагах позади, и с колотящимся в груди сердцем Каден повернулся, чтобы его забрать. Конечно, подсвечник едва ли можно было назвать оружием, и он пока ничем не проявил свою ценность, но было бы глупо оставить его позади ради экономии нескольких секунд – секунд, которые вряд ли могли что-либо решить. Каден как раз наклонился, чтобы подобрать окровавленный серебряный стержень, когда до него донеслись какое-то пыхтение и возня. Кто-то приближался, взбираясь с дальней стороны небольшого возвышения всего лишь в нескольких шагах от него. Проклиная себя, Каден схватил подсвечник и развернулся, чтобы ринуться вслед за своими товарищами, но замер, остановленный донесшимся до него голосом:

– Каден! Помоги мне!

Не сводя глаз, он уставился на огромное тело Фирума Прумма, показавшееся из-за гребня. Монах потел и трясся, его балахон был порван на одном плече, кровь из глубокого пореза на лбу заливала его дрожащие щеки. Его грудь вздымалась от усилий, которых стоила ему пробежка вверх по тропе. Каким образом он – именно он! – вырвался из этой мясорубки, Каден не мог даже представить. Все, о чем он думал, – это что Фирум был в опасности из-за него, из-за того, что он каким-то образом навлек на монастырь нашествие солдат, и теперь он должен был найти способ помочь ему.

– Ты можешь бежать? – спросил Каден.

Глаза Фирума расширились еще больше, словно сама мысль о беге наводила на него ужас, однако затем он посмотрел назад, где багровое зарево над горящим монастырем бросало отсветы на низкие облака и откуда доносился гул пламени, перемежаемый проклятьями и воплями… Повернувшись к Кадену, он покорно кивнул.

– Хорошо, – сказал Каден, глубоко вздохнув. – Держись за пояс моего балахона. Тебе все равно придется бежать, но если что, я смогу тебя подтащить, особенно на подъемах.

– Спасибо тебе, Каден! – отозвался тот.

Каден смог только кивнуть.

– Двигайтесь уже! – прикрикнул на них Тан. Монах собрался было вернуться к ним, но Каден махнул ему рукой.

– Мы уже идем! – отозвался он.

Не произнеся больше ни слова, все четверо повернулись прочь от призраков умерших и криков еще живых – чтобы пуститься бежать в пустоту ночи.

44

«Рассвет должен наступить».

Всю ночь Каден повторял это, словно заклинание, пока они бежали сквозь темноту под луной, бледной, как рыбье брюхо. Тан вел их маленький отряд вверх по предательским сухим руслам, по тесным ущельям, по уступам в шаг шириной, где нависающие скалы, казалось, грозили столкнуть их в бездну. Как и было обещано, Пирр встретила их в нескольких милях от монастыря, у подножия отвесной гранитной скалы, известной как Коготь. Одна сторона ее некогда модной куртки целиком обгорела, а левая рука была до локтя забрызгана кровью, черной и поблескивающей в лунном свете.

– А вы, монахи, здорово умеете бегать! – задыхаясь, вымолвила она, присоединяясь к ним.

Каден сперва удивился, как она вообще может ходить, не говоря уже о том, чтобы бегать, но потом понял, что кровь принадлежала в основном солдатам, погибшим на склонах внизу. Когда из тени выскочили три эдолийца, пытаясь перегородить им дорогу, Пирр убила двоих, даже не сбившись с шага, а третьего столкнул со скалы Тан своим накцалем – солдат с воплем полетел за край уступа. Старый монах казался крепким, словно бык, а торговка – «хотя на самом деле она не торговка», напомнил себе Каден, – двигалась плавно и бесшумно, как тень, отброшенная луной.

«Рассвет должен наступить», – снова повторил Каден, взбираясь по крутому склону и таща за собой Фирума – тот уцепился за его пояс и всю дорогу пыхтел от изнеможения и ужаса. Конечно, это замедляло Кадена, но оставить послушника позади было немыслимо. И без того уже умерло слишком много людей… Каден безжалостно выкинул из головы воспоминание о Патере, подавил мысли о трупах хинских монахов, лежащих на полу своих келий, об Акйиле, прячущемся где-то, быть может, медленно истекающем кровью, – отбросил все, пока не остались лишь мерное вздымание его грудной клетки, жжение в мышцах ног и серая расплывчатая масса окружающих скал.

«Рассвет должен наступить»…

Однако, когда солнце действительно начало всходить и его слабые рыжевато-розовые лучи окрасили небосклон, кошмар не прекратился.