Клинок архангела

— Ты ведёшь битву. — Она положила руку ему на щеку. — Ты делаешь это, чтобы защитить нас. Здесь нечего прощать».

— Если бы я согласился с самого начала, — произнёс он сейчас, проглатывая гнев и тоску, которые никогда не утихали, — думаю, Исис использовала бы меня, а затем отвергла. Я мог бы вернуться домой. — К единственной женщине, которую любил, к сыну, к дочери. — Но поскольку я ясно дал понять, что не хочу её, она играла со мной, как кошка с мышью. — Сначала Исис затащила его в постель, безумно довольная осознанием того, что он не мог отказать.

«— Какие у тебя красивые дети, Дмитрий. Такие маленькие… так легко их сломать».

Позже, после того, как насытилась, его утащили в холодные, покрытые плесенью недра огромного замка, где Обратила с методичной заботой. Только после того, как Обращение завершилось, его тело окрепло и стало способнее переносить повреждения, его раздели догола и приковали цепями в положении распростёртого орла, выставив напоказ каждую деталь.

— Она начала с хлыста с металлическим наконечником, острым как бритва

— Хватит, Дмитрий. — В его волосы вцепилась рука. — Я не могу этого вынести. — Он услышал слёзы и был поражён. Хонор почти разрушили в той адской дыре, в которой держали два бесконечных месяца, но, согласно её записям в психиатрической клинике, она ни разу не плакала за все месяцы, проведённые в больнице. Ни разу. Её врачи были очень обеспокоены, что она держит в себе эмоции и может взорваться. Но когда она опустилась перед ним на колени на камни и обхватила ладонями его лицо так, как он не позволял ни одной женщине почти тысячу лет, её глаза наполнились влагой.

Протянув руку, он проследил дорожку одной слезинки по её щеке, вниз к подбородку, где поймал капельку и поднёс ко рту. Солёная слеза была странной и незнакомой. Дмитрий не плакал. Больше, после того дня, когда сломал шею своему сыну, ни разу.

— В моё время, — сказал он, — многие верили в ведьм. Ты ведьма, Хонор, и заставляешь меня многое рассказывать?

Заставляла его вскрывать раны, которые оставались надёжно затянутыми так долго, что большую часть времени удавалось забыть об их существовании.

Она продолжала обнимать его лицо нежными руками и потянула вниз, пока их лбы не соприкоснулись.

— Я не ведьма, Дмитрий. Будь это так, знала бы, как тебя вылечить. — Такие странные слова, хотя именно она сломлена. Возможно, ему следовало бы разозлиться на высокомерие Хонор, но его эмоции по отношению к этой охотнице были не так просты.

— Расскажи, — приказал он. Опустив руки, она поднялась и подошла к самому краю ручья, вода целовала её сапоги, спускаясь по небольшому склону и углубляясь в лес.

Он тоже поднялся и встал рядом. Хонор потребовалось много времени, чтобы начать говорить, но её слова вернули его во времена, когда он жил только ради клинка. Он научился сражаться на стороне Рафаэля, простой земледелец стал тем, кто знал только тёмную ласку смерти. Ничто иное не могло погасить ярость внутри, ни на десятилетия, ни на столетия. Единственная милость его Обратили во времена кровавых битв между бессмертными, и меч никогда не испытывал недостатка в пище — те времена давно минули, но Дмитрий не растерял смертоносные навыки.

— Был один человек, — начала Хонор, глядя на воду, но, не видя весенне-зелёного леса, пронизанного золотым светом. — Главный. — С завязанными глазами, она могла лишь чувствовать сосновый аромат его лосьона после бритья… и уродливость его присутствия. — Он дразнил меня возможностью, что я смогу убедить отпустить меня. — Вместо того чтобы заткнуться, она приняла решение продолжать говорить, потому что голос единственное её оружие. — Когда он уходил в первый день, ударил меня так сильно, что зазвенело в ушах. — Она была ошеломлена неожиданным ударом, внутренняя сторона щеки кровоточила, заливая рот. — Я не видела его, возможно, день. — Она провела этот день голой на бетонном полу и привязанной к металлическому кольцу, вделанному в бетон. Разъярённая решимостью, она пыталась освободить хотя бы одну руку, даже сделала сознательный выбор попытаться сломать запястье. Но путы были слишком тугими и хорошо сконструированными. — В следующий раз он извинился, ослабил натяжение цепей после того, как снова подвесил меня; и принёс что-то выпить. — Она с сосредоточенной жадностью проглотила жидкость, понимая, что понадобятся все преимущества, если собирается пережить это. — Он хотел подготовить меня к моменту, когда я начну быть благодарным ему за то, что он позволил мне жить.