Клинок архангела

— Хочешь, чтобы я тебя погладил, Хонор? — спросил он, ослабляя давление. — Будь хорошей девочкой и скажи нужные слова. — Она прикусила его нижнюю губу. Сильно. Улыбнувшись, он начал тереть — крошечными движениями вверх-вниз, от которых она начала извиваться, а горячий аромат наполнил воздух в машине.

Каким бы чувствительным он ни был к запахам, будет улавливать намёки на неё в течение нескольких последующих дней. Он совершенно уверен, что его член будет твердеть каждый раз.

— Дмитрий.

Хонор напряглась и стиснула его шею сбоку. Он почти мог видеть, как по её телу пробегает рябь удовольствия, и сделал пометку однажды посмотреть, как она кончит, когда будет лежать обнажённой в его постели.

Когда она обмякла, он положил руку на подлокотник двери, позволив Хонор растянуться поперёк обоих сидений, одна длинная нога согнута и упирается в пассажирское сиденье, другая на полу.

Раскрасневшиеся полушария её груди тяжело поднимались и опадали в неровном ритме, который был самым сильным из соблазнов. Видя, что глаза охотницы почти почернели от удовольствия, он провёл рукой по её животу. Не было дрожи и даже намёка на страх. Поэтому он скользнул рукой вверх, чтобы обхватить её грудь, поддерживая зрительный контакт, чтобы Хонор знала, что это он, и никто другой. Прерывистый вдох, и она сжала руку на его боку.

— Любишь поднажать?

— Если я этого не сделаю, — промурлыкал он, наклоняясь, чтобы поцеловать её, пока собственнически гладил грудь, — как я когда-нибудь доведу тебя до того, что ты позволишь мне связать тебя и использовать кнут?

Глава 25

Она впилась ногтями ему в затылок

— Кнут?

— Бархатный, — пробормотал он, прокладывая поцелуями путь вверх по её подбородку, но не к горлу. Она ещё не готова к этому. — Я буду гладить им так мягко и непринуждённо, причиняя только самое изысканное удовольствие и боль. — Он уставился в зелёные глаза, наполненные знанием, которым не должен обладать ни один смертный.

— Ты всегда был такой? — Очарованный загадочностью, он не сводил с неё завораживающего взгляда, даже когда гладил, заставляя привыкать к его прикосновениям, к его телу.

— Какой?

— Готов смешать боль с удовольствием. — Она издала глубокий стон, когда он потёр большим пальцем её сосок.

— Это пришло не с вампиризмом.

Её слова пробудили очередное воспоминание, вернув Дмитрия в прошлое, которое, казалось, больше не желало оставаться похороненным.

«— Дмитрий… — Нервная дрожь в голосе обнажённой женщины, лежащей перед ним, как жертва, с упругой грудью, широкими бёдрами, с мягкими изгибами тела и соблазном… и с руками, привязанными к столбикам кровати, которую он вырезал, зная, что она разделит её с ним.

— Ш-ш-ш. — Лёжа рядом полностью одетый, он ласкал свою женщину, его пальцы теребили сосок с чувственным осознанием, почерпнутым за время их ухаживаний и брака. — Я бы никогда не причинил тебе боли.

— Знаю. — Абсолютная уверенность в её словах заставила бы его отдать ей всё, если бы она уже не владела его душой. — Просто… никто никогда не говорил о таком. — Опустив руку вниз, к стыку её бёдер, обнаружив набухшие и влажные для него складки, он коснулся её неторопливыми поглаживаниями, почувствовал, как она начала поднимать и опускать бёдра.

— Хочешь сказать, — сказал он, — что обсуждаешь наши игры в спальне с другими жёнами? — Её щёки залил румянец, но она продолжала двигаться навстречу его руке, столь же щедрая на чувственность, сколь и на сердце.