Клинок белого пламени

Измотанная, усталая четвёрка вышла из храма только под утро. Это был самый тяжёлый откат облика, который за всё время испытывал демон. Последний. Дальше -- только смерть при первом же обращении к истинной сути. Окончательная и бесповоротная смерть.

Утро встретило их свежестью и прохладой начинающегося ясного дня. Стримбор устало привалился к арке входа, выйдя в прихрамовый сад. Арох сел на ступеньки. Алина подошла к Альтису, улыбнулась, глядя на него с нежностью и бесконечной любовью сестры к брату.

-- Знаешь, а мы теперь стали менее похожи, -- сказала она. -- Теперь нас сложнее перепутать.

То, что он стал как минимум на полголовы выше, Ал понял по тому, как теперь приходилось смотреть на Линку -- сверху вниз. Единственным зеркалом для демона служили синие глаза воительницы, но и в них было видно немало. Теперь сложнее будет притворяться смертным. Он вроде бы почти не изменился -- на самом деле удивительно похожи оказались черты Алины и Альтиса, но... Что-то неуловимое стало другим. Сложно сразу сказать, чем бессмертный внешне отличается от смертного, если носит человеческий облик. Это какая-то особая грация движений, сотни мелких, незаметных деталей во внешности... И призрак вечности во взгляде.

Стримбор сдавленно ругнулся, помянув Когорту в нетипичных отношениях с чужими демиургами, оттянул ворот рубашки, с раздражением взглянул на своё плечо. Татуировка Печати налилась чернотой.

-- Мер-рзость, -- прошипел бог.

Ал подошёл, положил ладонь на широкую чёрную полосу и произнёс несколько слов на изначальном. Линия татуировки побледнела.

Глядя на свою руку, Ал подумал, что перчатки, скрывающие ладони, теперь нужны не так сильно, как раньше.

Стримбор сполз на землю, сел, откинув голову на колонну арки входа. Улыбка, игравшая на губах бога, вызывала только страх. Страх за его рассудок.

-- Нам было предопределено всем сдохнуть, -- спокойно произнёс бог. -- Ещё тогда, когда мы только встретились в Колыбели. Альтаир не зря так ругался, когда мы... -- Стримбор завернул рукав на левой руке и посмотрел на тонкий, немного кривоватый, самый давний шрам, который у него был и который не исчезал со временем.

Они, мальчишки, тогда так старательно резали себе руки от запястья почти до локтя. А потом, давясь слезами от боли, по памяти говорили придуманную накануне нерушимую клятву братства, добавляя кучу отсебятины. Альтаир сначала отходил их хворостиной, потом взял нож, так же порезал себе руку и зачитал ту же клятву. Перевязывая их раны, он долго и проникновенно ругался, называя тогда ещё совсем юных мальчишек обормотами, ушибленными всем Куполом об Грань бессчётное количество раз, а уж бездарями и дурачьём они являлись по определению.

Завернув рукав, Ал обнаружил на своей руке почти такой же шрам.

-- Не существует предательства, нет лжи, полуправды, молчанья...

-- Меж братьями нет недоверья, не будет забвенья... -- сказал Арох, глядя на свою руку, где был самый кривой шрам от самого неумелого пореза.

-- Найдём друг друга хоть за Гранью, и в Бездну за братом без страха шагнём! -- вспомнил Стримбор.

Побратимы поднялись, сцепили руки. Память подсказывала полузабытые слова, смысл которых навечно вплавился в их сути. Слова языка творения несут в себе много смыслов и широкую подоплеку, лишь боги и демоны могли в полной мере оценить всю глубину смысла произнесённого.

-- Нет времени и не сотрёт оно нашу клятву, и мы не забудем её. Состарится мир, изменит свой лик, высохнут океаны, но даже если не будет мира, мы будем едины! Ничто не разделит нас никогда. Ничто и никто не встанет меж братьями...

"Мы -- мир в мире, творение в творении, нерушимое в бездне. Нет реки времени, нет забвения для тех, кто станет целым" -- так это звучало на изначальном.

-- Ведь друг, ставший братом -- всё равно что ты сам...

Алина стояла рядом с Альтисом и смотрела на оставшуюся от семёрки Искателей тройку. "Мой брат -- моё сердце и суть" -- такой на самом деле была сказанная девушкой фраза, извлечённая из обрывков их общих с демоном воспоминаний. Переплетая судьбы, сплавляешь жизни...

Ей хотелось плакать, но она улыбалась. Едины. Они были едины. Люди могут жить дальше, даже если умрёт их смысл жизни, могут похоронить побратима и родного брата, и жить... Люди, эльфы, оборотни, орки, прочие... Даже легендарные драконы. А эти... бессмертные... не могут. Как не может жить ни один смертный с вырванным сердцем. Какое-то время ещё можно трепыхаться, пока враг сжимает в когтях твоё собственное сердце, но... это так, агония. Похоже, они сами этого не понимали.

Притянув к себе сестру, демон положил её ладонь поверх их сцепленных рук.

-- Пока мы живы -- наши братья будут жить в нас, -- веско, даже скорее весомо, сказал Альтис.

-- Всегда, -- в голос подтвердили Ветер и Волк.

Алина, оглядев троих, подумала, что они всё-таки не так безнадёжны, как ей показалось. И затеплившийся вновь огонёк жизни в них разгорался всё сильней. В них. Но не в ней.

Побратимы помолчали, пребывая где-то далеко отсюда. Стрим улыбнулся и весело сказал:

-- Теперь только Альтаира с хворостиной не хватает.