Клинок Белого Пламени

— С чего это ты взял? — лениво поинтересовался Волк. Он улегся на расстеленном у костра плаще. — Может, и нету ничего…

— Ты мне-то не ври! Нету у него… Доставай давай!

Ворча что-то незлобивое о всяких знающих демонах, Арох покопался в снятых с белой риат седельных сумках. Выудил четыре бутылки.

— Каспианское фиалковое — три штуки. И «Драконья пасть», — занимая свое место у костра, пояснил Арох. Бросил две бутылки фиалкового Пламенным. Вскрыл свою. Поднял. — За Стрима и Рину.

— За Ветра и Колокольчика, — согласился демон.

Алина ничего не сказала. Только надолго присосалась к бутылке.

— Во дает мала́я, — оценил с усмешкой Волк.

— Сам малой, — ответила девушка, чувствуя, как внутри разливается тепло и немножко отпускает горечь. Она давно ничего не ела. В последний раз — в доме матери. На голодный желудок «напиток богов» подействует быстрее.

— Только в этом теле, — развел руками бог-волк. — На самом деле древний и вредный…

В ответ Алина рассмеялась. Древний и вредный, как же…

А как допивали «Драконью пасть» — помнили уже не очень хорошо.

Проснулся демон, когда было уже светло. Удивительно, но он не замерз. Продрав глаза, обнаружил, что спит в обнимку с Алиной… И под боком огромного белого волка. Осторожно выбрался из-под большой волчьей лапы, тихим добрым словом помянув прошедшую ночь. По зову природы пришлось идти быстро, хотя ему хотелось медленно ползти, похмелье — штука тяжелая. Вернувшись, Альтис разжег костер, набрал воды в котелок из ручья, впадавшего в озеро, поставил чай особого состава. Добавив в костер масла, заставил его разгореться жарче. Небо, затянутое серой пеленой, и промозглое утро вызывали желание сунуться в огонь с головой.

Ирхан подошел неслышно и присел с другой стороны костра. Демон ворошил головешки веткой.

— Какого нежитя тебе надо? — тихо спросил он, стараясь не разбудить спящих.

— У тебя зрачок узкий, — чуть помолчав, сказал Ирхан. — И кайма желтая. Со вчерашнего дня не меняется.

Демон взглянул на черного бога пронзительно, будто ловил цель в выемку мушки арбалета. Но тот смотрел открыто. Хотя на его серьезной физиономии и в черных глазах немногое можно было прочесть.

— Я знаю, — медленно произнес Пламенный. — Что-то еще?

— Ничего. — Антрацитовый воин поднялся на ноги и, прежде чем уйти, произнес: — Ты, если что… предупреди.

Альтис удивленно поглядел вслед старому недругу и усмехнулся.

Вскоре мысли о странном утреннем разговоре были забыты. Проснулась Алинка. Она страдала жестоким похмельем, и все внимание Пламенного перешло на богиню Огня. Уже полулежа в его руках и держа кружку с горячим питьем, она слабо произнесла:

— Ал, а правда, что я вчера ходила бить морду Ирхану, подпалила шерсть Ароху и обозвала его мокрой псиной, когда он свалился в озеро?

Демон закашлялся, скрывая смех, а Волк, лежавший без движения, отозвался:

— Ага… я такое тоже помню…

Алина обернулась и поморщилась от головной боли. Зеленые глаза на волчьей морде смеялись.

— Ирхан отделался легким испугом, — доверительно сообщил демон. И шепнул: — А еще мы пели тризну… Сразу обо всех.

Алина съежилась, все вспомнив. Было так больно. И от того яростней, сильней и свободней лилась погребальная песня.

Арох поднялся во весь свой немалый рост, запутался в лапах, упал и обнаружил себя в прежнем облике эльфийского подростка. Горестно взвыл:

— Ну какого нежитя… Это тело не приспособлено под тот градус, который мы вчера употребили. Ал, помоги?

— Сейчас… погоди немножко, — отозвался демон. Он нашел кружку и налил из котелка питье. — Вот, держи.

Пламенный помог страдальцу сесть, и пока тот пил — осторожно лечил.

— А ты какого демона такой бодрый? — мрачно поинтересовался Волк, когда немного полегчало.

— Пламенного, — весело оскалился Альтис в ответ. — Да я просто уже привык. Мне почти каждый день так паршиво.

— Кошмарова задница, — тихо ругнулся бог-волк. — Я не знал…

Альтис ничего не ответил. Только пожал плечами.

Вскоре все собрались в путь. Лошадки толком еще не проснулись, но шли быстрым шагом, изредка переходя на рысь.

Трое бессмертных все еще держались отчужденно, общались только друг с другом. На любую попытку обратиться к ним зачастую отвечали агрессивно. Хмурая, угрюмая Смычок тоже держалась обособленно.

Некроманты переглянулись. Они пристроили лошадей с двух сторон от белого пегаса.

— Госпожа, — позвал Аллодис. Он, в отличие от Нангерата, почти не опасался той безудержной, неодолимой силы, которая была скрыта за внешностью худенького, безобидного подростка.

— Что? — безжизненно отозвалась девочка.

Ее голос вызвал у некроманта то же чувство, какое пробуждали и его дочери, когда были чем-то огорчены. Он искренне желал не оставлять это чудо в одиночестве и беде.

— Мы можем чем-то помочь?

— Чем ты можешь мне помочь, отраженный? Вернуть моих убитых детей? — Смычок повернулась к нему, не снимая повязки с глаз. В ее голосе звучала горечь. — Тебе это не под силу, некромант. Уничтожить моих врагов — тоже задача не для тебя. Подожди, отраженный. Твое время еще не пришло. Ты поймешь, когда оно настанет. А пока — оставьте меня, люди…