Клинок его Величества

Убивать кого бы то ни было в городе было запрещено, поэтому в какой-то момент воины здорово озаботились будущим своего «торгового начинания». К счастью, сложившуюся ситуацию обсуждали в юрте Бородавки. Довольно громко, и не особо скрывая свое возмущение. И дообсуждались — «супруга» Касыма, как раз закончившая месить тесто, грозно нахмурилась, уперла руки в бока и… принялась вспоминать родственников и близких «тех безродных ублюдков, которые невесть почему вздумали мешать честным людям зарабатывать себе на кусок хлеба»…

Пока его «слабая половина» кляла конкурентов, шири думал о том, что в приказе не убивать горожан должны быть исключения. И что если к делу подойти с умом, то пропажи пары-тройки человек никто и не заметит. Поэтому не обратил внимания на то, о чем ему талдычит Бородавка.

Зато когда ее белая от муки рука вцепилась в его рубаху и рванула ее на себя, он, наконец, услышал. И расхохотался: женщина предлагала пожаловаться на «кастрированных отпрысков полудохлой барсучихи и шелудивого пса» любому из прикормленных ими десятников.

Услышав его смех, «жена» возмутилась. И, не особо выбирая выражения, предложила попробовать. А потом добавила, что если это не поможет, то она завтра же пройдет от Северных ворот и до Южных. Нагишом…

Несмотря на такую уверенность в собственной правоте, следовать ее совету Касым не собирался: им, лучшим воинам Степи, не пристало жаловаться мягкотелым лайши. Тем более тем, кто только и умеет, что прятаться за каменными стенами своих стойбищ…

Он не собирался. А Жалгыз взял и попробовал! Пожаловался первому же постоянному покупателю. И «доброжелатели» тут же куда-то пропали. Мало того, хозяин одной из пекарен, мимо которой он проходил, ему поклонился!

— А что тут странного, Жало? — удивилась Бородавка, переиначив имя вернувшегося домой «родственника». — Городские ворота — место прибыльное. И кого угодно туда не поставят. Те, кто почувствовал вкус денег — хотят еще…

— Причем тут деньги? — глядя на довольное лицо сына Ирраза, поинтересовался Касым. — Мы же им не платим…

— Большая часть стражников, несущих службу у городских ворот, тесно общается с купцами и с Серым кланом… — хохотнула баба. — Поэтому и имеет в день столько, сколько мне не заработать и за год! Много ли им надо, чтобы заработать лишнюю серебрушку? Не взять пошлину с лишнего воза зерна… Увидеть вместо телеги с тканями сено… Закрыть ворота чуть позже, чем полагается…

— Все равно не понял… — признался шири.

— Да что тут непонятного? Да вы их кормите почти забесплатно! Значит, вы — ИХ люди. Одно слово, сказанное кому надо — и того, кто попытается вас обидеть, найдут в канаве. С горлом, перерезанным от уха до уха. Поймите, они держат в руках чужие судьбы! Значит, почти всесильны…

…Чувствовать себя ИХ человеком было… смешно — воины, «державшие в руках чужие судьбы», не подозревали, что он, глуповатый торговец с дешевыми пирогами — Голос Аишки-нэй. И Правая Рука Хелмасты…

Глава 26 Граф Дартэн Ратский

Ближе к полуночи, когда выпитое начало туманить разум даже самым стойким в этом плане личностям, толпа в Большом Бальном Зале начала редеть. Нет, желающих покружиться в танце было еще предостаточно. Особенно среди молодежи, с ужасом думавшей о том, что следующий бал в королевском дворце будет только весной. Однако абсолютное большинство придворных, оттанцевав положенное и таким образом отдав «вассальный долг» королю, уже спешили заняться своими делами.

Самые любвеобильные уединялись в гостевых покоях и альковах. Благо таких в Западном крыле было предостаточно. Те, кто в своих ухаживаниях продвинулся не так далеко — отправлялись на прогулку в парк. А те, кто приехал на бал, чтобы заняться делом, спускались в гостевые винные погреба. Чтобы, заняв один из уютных кабинетов, за кубком хорошего вина обсудить с единомышленниками насущные проблемы.

Естественно, и те, и другие и третьи интересовали графа Ратского по-разному. Лица из первой категории — меньше всего, так как о большинстве их интрижек ему было известно уже давно. За представителями второй категории следили чуть более внимательно: начинающиеся отношения между представителями различных родов обычно давали достаточно пищи для размышлений. И, конечно же, данные для последующего использования в придворных интригах. Зато с лиц, дегустирующих королевские вина, глаз не спускали не на минуту — каждая фраза, сказанная в тесной компании, могла принести или очень большие проблемы, или такую же большую выгоду.

Кстати, некоторые особо интересные беседы граф Дартэн старался слушать сам. Ибо знал, что никакой, даже самый подробный отчет не может передать тех мелочей, которые делали разговор. Интонации, жесты, выражения лиц и даже паузы могли вывернуть смысл разговора наизнанку. И частенько несли в себе больше информации, чем то, о чем говорилось вслух.