Клинок эмира. По ту сторону фронта

– Здравствуйте, – тихо приветствовала она гостей.

– Здравствуйте, Васильевна. Что нового? Как дела? –

спросил Костров.

– Как всегда, ребятки. Хвалиться особенно нечем.

– Садитесь, рассказывайте.

Вошедший вместе с нею староста вышел. Васильевна села на кончик табуретки, серая шерстяная шаль упала с ее головы на плечи.

– Рассказывать особенно нечего… – начала она. – Видалась с Дмитрием Карповичем. Жив, здоров, хлопочет все, велел кланяться. Сказал, что в гости ждет, и вот передал пакетик. – Она вытащила из-за пазухи небольшой конверт и подала Кострову.

– Как в городе? Чем там дышат? – расспрашивал Костров.

– Беспокойно что-то…

– Почему?

– Ничего не поймешь, – махнув рукой, ответила Солоненко. – Одни болтают, что на фронте наших бьют, другие говорят, что фашистов бьют. Открылись три новых госпиталя. Военных понаехало – полным-полно. Опять много людей в Германию угнали… Иду обратно, а на сердце как-то неспокойно, ноет. «Не иначе, быть беде», – думаю.

Говорят же, что сердце вещун.

– А вы особенно на сердце не полагайтесь, – заметил

Костров. – Лишь бы голова была в порядке. В наших с вами делах, если только с сердцем считаться, то, конечно, беды не миновать. Уж такая наша жизнь.

– Хорошо тебе говорить, сынок, – вздохнула Солоненко. – Одно дело вы, мужчины, другое – мы, женщины.

Костров рассмеялся.

– Во-первых, в сынки вам я никак не гожусь, – сказал он.

– А во-вторых, – подхватил Снежко, – дай бог, чтобы все женщины были такие, как вы, Васильевна. Вы вот уже две правительственные награды имеете, а побьем врага, у вас вся грудь в орденах будет. Так что сиротой не прикидывайтесь.

– Что же я, по-твоему не сирота? Ведь я же вдова, – не без лукавства сказала Солоненко.

– Вдова – это не сирота. Отца с матерью нажить второй раз невозможно, – ответил Трофим, – а насчет мужа – как сказать… Товарищ Пушкарев прямо сказал: жив не буду, если не найду Васильевне мужа, а он слова бросать на ветер не любит.

– Да ладно уж тебе, – махнула рукой смущенная женщина, – кому я нужна…

– Ого! – не унимался Снежко. – А вы не слышали такую поговорку, что в сорок лет баба ягодка?…

Пока происходил этот разговор, Костров вскрыл конверт, извлек из него записку Беляка и две справки, отпечатанные на пишущей машинке на русском и немецком языках. Согласно этим документам Костров и Снежко командировались в город из соседнего района для разбора конфликтного дела, возникшего между финансовыми отделами двух управ.

В обстоятельном письме Беляк подробно инструктировал разведчиков и объяснял суть дела, по которому они якобы присланы в город.

Беляк, в обязанности которого входило разбирать подобные дела, уже несколько раз ездил в это село и в обе районные управы и теперь решил воспользоваться конфликтом, чтобы узаконить пребывание в городе Кострова и

Снежко под видом представителей соседнего района.

– По дороге вам патрули попадались? – спросил Костров Анастасию Васильевну.

– Нет. Только в самом городе проверяли.

Расспросив связную, Костров отпустил ее. Но уйти

Анастасии Васильевне помешал Полищук, заявивший, что она должна остаться поужинать.

– Да я уже отчаевничала, – отговаривалась Васильевна.

– И поздно.

– Для брюха никогда не поздно, и ты много не разговаривай, – отрезал Полищук. – Староста есть староста, и население обязано беспрекословно выполнять все его требования. Так гласит инструкция, а ты ее должна знать. –

Положив руки на плечи Солоненко, он усадил ее за стол. –

Давай, Мефодьевна! – скомандовал он жене.

На столе появились две большие эмалированные миски с холодцом, банка с хреном, соленые грибы, нарезанный большими ломтями свежеиспеченный хлеб.

К зданию городской управы Костров и Снежко подошли перед концом занятий. Расспросив, где помещается финансовый отдел, они направились прямо туда. В большой комнате несколько человек низко склонились над столами, щелкали костяшки счетов, жужжал арифмометр.

Машинистка со старомодной прической вызвалась провести посетителей к Беляку.

Беляк сидел в компании трех других сотрудников. Когда Костров и Снежко представились, он рассмеялся.

– У деда было мочало, начинай сначала, – заметил он. –

Сказка про белого бычка. Документы при вас?

Костров и Снежко подали удостоверения.

Беляк нарочито долго и внимательно знакомился с ними. Возвращая документы, спросил:

– То я в ваше село ездил, а теперь вы пожаловали. Так, так… Есть знакомые в городе?

Гости ответили отрицательно.

– Тогда прошу ко мне. Угощать нечем, но крыша и постель будут. Кстати, о делах поговорим.

Костров и Снежко рассыпались в благодарностях.

Беляк уложил бумаги в стол, запер ящик на ключ и в сопровождении Кострова и Снежко вышел из управы. Уже по дороге к дому, поглядывая на экипировку партизанских ходоков, он, смеясь, сказал:

– Честно признаюсь – ожидал с минуты на минуту вашего прихода и только потому узнал. А если бы не ждал и встретил где-нибудь на улице, ни за что бы не догадался.

– Значит, трудно узнать? – спросил довольный Костров.

– Не только трудно, а почти невозможно, – заверил

Беляк.

– Это все Георгий Владимирович, – пояснил Снежко. –

Уж больно он старался в этот раз.