Клинок флибустьера

— Ага, и кольцо непременно снимают… небось как из дома вышел, так в карман положил…

— Ну ты, конфетка, недоверчивая… — Сосед полез в свою сумку, вытащил из внутреннего кармана паспорт, при этом зацепил связку ключей и уронил ее на пол.

У Клавы шевельнулась плодотворная идея…

Она краем глаза следила за ключами, но хоть сосед заметно опьянел, он вспомнил о ключах и подобрал их.

— Вот, смотри! — Он протянул Клаве паспорт. — Видишь штамп о браке? Нету штампа о браке!

Клава двумя пальцами, словно нехотя, взяла паспорт и тут же быстро, деловито перелистала его.

Первым делом прочла имя соседа — Виктор Петрович Шанежкин, такого-то года рождения…

Затем нашла штамп регистрации и постаралась запомнить адрес. Память у нее была хорошая.

Потом царственным жестом отдала паспорт хозяину:

— Правда не женат… так и быть, Витя, можешь делать предложение руки и сердца!

— А мы чего — знакомы? — удивился сосед. — Откуда ты знаешь, как меня зовут?

— Все, тебе больше пить нельзя!

— С чего это? А что, конфетка, ты мне нравишься. Может, и сделаю предложение. Одна проблема — мне сейчас на вахту лететь, в Усть-Колымск! У меня самолет через полтора часа! Но если ты меня дождешься — чесс-слово, сделаю тебе предложение! Такое предложение, от которого ты не сможешь отказаться!

— Заметано!

Виктор встряхнул головой и поднялся:

— По этому поводу непременно надо выпить! — И нетвердой походкой направился к стойке.

А Клава по накатанной дорожке полезла в его сумку.

Она видела, куда Виктор положил ключи, и быстро вытащила их, спрятала к себе в карман.

Он уезжает на месяц, живет один, адрес она запомнила, так что месяц может спокойно прожить в его квартире…

Заодно она прихватила еще немного наличных денег — совсем немного, чтобы он не заметил.

Виктор вернулся, разлил вино и проговорил:

— За настоящих мужчин, за нефтяников!

— За это мы уже пили, — капризно сообщила Клава.

— Что, правда? — удивился Виктор. — Тогда — за настоящих женщин, за тех, кто умеет ждать! За тебя, конфетка!

В это время заработал репродуктор:

Пассажира Шанежкина, вылетающего в Усть-Колымск, просят немедленно пройти на посадку!

— Вот ведь козел! — с чувством произнес Виктор. — Из-за него рейс задерживают…

— А это разве не ты — Шанежкин? — спросила Клава. — И рейс вроде твой…

— Что, правда? — Виктор подскочил. — А ведь правда, это меня зовут! Это я козел…

Он торопливо подхватил чемодан и сумку и бросился к посадочным воротам.

Немного отбежав, остановился, обернулся и с выражением крикнул Клаве:

— Жди меня — и я вернусь! Только ты того… очень жди! — И уже окончательно затерялся в толпе пассажиров.

Клава на всякий случай подождала еще немного, а потом устремилась к выходу.

Виктор уже улетел, и месяц его точно не будет в Петербурге.

А у нее есть ключи от квартиры, и адрес этой квартиры она знает… что еще нужно для счастья?

Конечно, хорошо бы еще денег, но на этот счет у нее тоже были кое-какие мысли.

Клава выскочила из здания аэропорта, и сразу же к ней подъехало такси.

— Куда едем, красавица? — осведомился смуглый водитель.

И Клава, не задумываясь, назвала ему адрес Виктора Шанежкина…

Конечно, Клава рассказала Миле эту историю в сокращении, но общий смысл был понятен.

Она опустила подробности истории с похищением алмазов, значительно сократила пересказ своего знакомства с Витькой, но недостающие детали Мила смогла дополнить сама, подключив свое воображение. И получалось, что Клава не врет, уж Витькин-то характер безалаберный ей хорошо известен.

— Все это, конечно, очень мило… — заговорила она, — но вот что за история с фальшивыми долларами?

— Не фальшивые доллары, а бумажки, на ксероксе напечатанные, — строго поправила Клава. — Ты мне валютные преступления не шей! Я — девушка честная.

— Угу, не хочешь рассказывать, я сама догадаюсь, — усмехнулась Мила. — Стало быть, ты напарила того мужика, который хотел купить алмазы, подменила пакеты, я ведь сверху все видела.

— Ну да, а что мне было делать? Раз эти гады Кривошеевы такое устроили!

На этот раз в голосе Клавы Миле послышались самые настоящие слезы.

— Надо же, Бориса пытали, в больницу уложили, а Лешку вообще убили. А он такой дурак безобидный, в общем-то…

Клава не знала продолжения этой истории, в противном случае она не была бы такой беспечной.

В ту страшную ночь, когда она выпрыгнула из окна поезда, Шуруп посмотрел на часы и постучал в дверь туалета:

— Эй, ты что там, утонула? Выходи быстро!

Из туалета никто не отозвался.

Почувствовав неладное, Шуруп принялся колотить в дверь что было силы.

— Эй, молодой-красивый, ты что тут творишь? — осведомилась появившаяся рядом с ним проводница, крепкая, видавшая виды тетка средних лет.

Шуруп оглянулся на нее, в первый момент хотел послать в известном направлении, но потом передумал и проговорил жалобным, расстроенным голосом:

— Да там подруга моя, уже двадцать минут не выходит и не отзывается. А у нее иногда приступы бывают, вот я и боюсь, не случилось ли с ней чего…

— Приступы? — недоверчиво переспросила проводница. — Беременная она, что ли?

— Ох, правда ваша, беременная! — охотно согласился Шуруп. — На третьем месяце…