Клинок Минотавра

Сложно ему. И неудобно. А еще Ольга, как пить дать, скандал закатит, может, конечно, постесняется при Галине Васильевне, но почему-то Женьке казалось, что стеснения этого не хватит надолго.

– Вов, – она погладила Вовку по массивной руке. – Не волнуйся, все будет хорошо.

– А то, – он улыбнулся.

А улыбка у Вовки яркая, солнечная.

– Если что, то я к тебе сбегу, на кладбище. Можно?

– Можно. Сбегай.

Не сбежит. Останется и будет успокаивать блондинистую Ольгу, а потом подарит ей кольцо и предложение сделает, от которого Ольга точно не откажется. Она ведь не дура, просто характер скандальный.

Вовка ушел. И Женька заперла дверь, села в древнее кресло, пытаясь понять, что же с ней происходит. Никак, опять влюбилась? Странный она человек. Она ведь драгоценного любит… любила… но если любила хоть немного взаправду, то эта любовь не должна была пройти. И достав мобильный с новою симкой, Женька набрала его номер.

По памяти.

Мобильный-то у нее хитрый, с функцией защиты номера… и просто вдруг драгоценный остыл. Передумал.

– Привет, – сказала она.

– Женька? – хрипловатый родной голос оставил ее равнодушной. – Соскучилась?

– Нет, – честно ответила Женька. – Но нам, наверное, стоит поговорить… хотя бы по телефону.

…Он все время говорил, порой не выпуская телефон из рук. И кривился, когда Женька делала замечание. Конечно, в то время, когда она еще была настолько глупа, чтобы делать замечания драгоценному, не понимая, что все его поступки априори верны.

– Ну почему по телефону. Скажи, где ты, и я приеду. Поговорим.

Ласковый голос. Но веры ему никакой.

– Лучше по телефону.

– Боишься? – он спросил это ленивым тоном, уверенный в ответе, и Женька не стала его разочаровывать.

– Боюсь. Я, оказывается, плохо тебя знала.

– Вернись и узнаешь получше.

– Как-то не хочется. Георгий… оставь меня в покое, ладно?

– Почему это?

– Мы были… вместе… и разошлись. Так бывает. Не надо меня преследовать.

Молчит.

– Я… наверное, неправильно себя вела, если ты подумал, что я потерплю измену. Для тебя это нормально, а для меня – нет. И даже если ты меня найдешь и заставишь вернуться, я все равно сбегу… так зачем, Георгий?

Сопит. И наверняка ногти грызет. Имелась за ним такая дурная привычка, с которой драгоценный искренне пытался бороться. Конечно, разве человек его уровня будет грызть ногти?

Гадость какая.

– Я тебя создал. Я на тебя, тварь, несколько лет угробил! – он говорил это низким свистящим голосом, от которого Женьке стало жутко. – И ты моя! Ясно? Ты…

– Я ничья, Жора.

Она отключилась.

И на всякий случай телефон выключила, потом рассмеялась, надо же, до чего паранойя дошла, и включила… и вообще, глупости все это… надо работой заняться. Работа, она успокаивает.

А драгоценный до Козлов не доберется.

И как-нибудь все сладится…

Сидя на подводе, Натан Степаныч мысленно перечитывал зачитанное уже до дыр письмецо, которое примостилось на дне старого его чемодана. История, как по мнению Натана Степаныча, вырисовывалась премерзейшая…

Лгал ли покойный ныне князь?

Это начальству он друг и приятель давний, однако и само это начальство настроено к людям было скептически, разумело, что со временем людям этим свойственно меняться и редко в лучшую сторону. Куда чаще оно наоборот бывает, живет хороший человек, добрый… живет, не знает горя… и доживается до душегубства, каковое совершает по причине, что ему самому видится несомненно веской…

Оттого и не верил Натан Степаныч письмецу.

Лошадка брела разъезженной дорогой, хозяин ее дремал, приткнув под голову свернутую куртейку. Солнце жарило. И собственные мысли Натана Степаныча нет-нет, да сворачивали на то, что удалось узнать еще там, в городе…

…О давней той истории с побегом и дуэлью подзабыли, и крепко.