Клинок падшего

От его голоса у неё всё внутри похолодело, а когда раздался скрип клыков при сжатии жвал и недовольный предупреждающий клёкот, она совсем струхнула. Но не убежала. Они должны объясниться. И Сина всё же нашла в себе силы приблизиться к нему и сесть рядом. Каждая жилка в ней трепетала от его близкого присутствия — настолько пугающе Шэх-Зу сейчас выглядел. И потеряно. Наверное, поэтому она не убежала, несмотря на его устрашающий облик. Стоило опуститься рядом с ним, как он отвернул голову, не желая даже смотреть на неё. Это задело.

Сина, виновато глядя на него, тихо спросила:

— Почему ты сразу не рассказал?

— А ты меня слушала, — криво усмехнулся он, — дала время объяснить…

В её сердце словно воткнули раскалённую иглу, и теперь крутили, вызывая болезненные спазмы. Стало ясно, почему он прятал от неё свой излюбленный облик. Шэх-Зу ненавидел демонов всем своим существом. И выбор облика их исконного врага был для него закономерен. Вот только до смерти перепуганной девчонке этого было не объяснить. И он молчал.

Сина почувствовала, как к глазам подступили слёзы. Чувство вины стало невыносимым. Девушка опустила голову и прошептала:

— Прости…

— Нечего прощать, — зло фыркнул он, — всё закономерно. Я — тварь, которой нет доверия. И «дрянь», которую нужно уничтожить, чтобы больше не вредил.

О том, кто его таким сделал, Шэх-Зу решил не упоминать, прикинув, что это будет слишком жалким зрелищем. Меньше всего ему хотелось сейчас видеть жалость по отношению к себе, особенно от неё.

— Не говори так, — тихо произнесла Сина, — ты же знаешь, я этого не думаю.

— Откуда я могу это знать? — посмотрел он на девушку.

В тёмных глазах не отражались звёзды, и Сине на мгновение показалось, что она сейчас провалится в их черноту. Непривычно свирепый облик его уже не казался таким ужасным, как некогда. Более того, Сина поймала себя на мысли, что может найти в нём даже что-то красивое, если постарается. И особенно, если Шэх-Зу не будет смотреть ей в глаза. Он отвернулся, словно услышал её мысли, выпустив девушку из плена своего взгляда.

— Уходи, — глухо попросил он, — если это мой последний день, я хочу побыть один.

— Последний? — удивилась она. — Почему?..

Затем припомнила разговор с Турроном и собственный вопрос и до боли закусила нижнюю губу. Следом вспомнились и ранние недвусмысленные намёки наставника о том, что ходить с головой на плечах ей осталось недолго, и одиннадцать до зубов вооружённых воинов-иноплеменников, присланных «на помощь». Интересно даже, какую? Уж не помочь ли устранить досадную проблему в виде меча падшего и его носительницы? Похоже, наличие здесь такого оружия сильно взволновало кого-то из наблюдателей по ту сторону.

Сина сначала подумала о Рэви, но в памяти тут же всплыл их разговор в палате и его просьба. Если бы он хотел убить Шэх-Зу, то мог это сделать давным-давно. Возникло подозрение, что только благодаря ему меч до сих пор жив. Вот надолго ли? Интересно, какую роль во всей этой истории должен был сыграть Туррон? Сина успела понять, что с инквизитором они, если и не друзья, то, как минимум, верные друг другу соратники. И о «гостях» он до последнего не знал, и совсем им не обрадовался.

Рэви был первым, кто смог рассмотреть в Шэх-Зу живую страдающую душу. Не потому ли и пощадить решил? Сина оказалась второй, но оставляла все свои ощущения на откуп того, что являлась его носительницей. Туррон же не был ни носителем, ни чрезмерно чутким к страданиям других существом, как серый инквизитор. Скорее, он бы действительно, представься такая возможность, перебил их, потому что так было вернее и проще всего. И всё же, он единственный встал сейчас на их сторону… Почему? Рэви попросил? Или есть ещё какая-то причина, о которой Сина не догадывается? Ситуация с наблюдателями представала перед ней в совершенно новом свете, она уже не была уверена в том, кто ей друг, а кто — враг. И есть ли у неё вообще друзья сейчас? Как ни парадоксально, но по-настоящему близким существом для неё на данный момент оставался один Шэх-Зу, которого она теперь просто не имела права отдавать им.

Девушка глубоко вздохнула и придвинулась к нему вплотную, прижавшись к тёплому боку.

— Никуда я не уйду, — отрезала она, смотря на озеро, — мы теперь вместе. Ты моё оружие. Я твоя носительница. — И, подумав, с флегматичным видом добавила: — Вряд ли в Хранилище принимают «возвраты», как думаешь?

— Такие точно нет, — насмешливо стрекотнул он, покосившись на девушку.