Клинок предателя

— Ваше высочество, — тихо спросил я, — чего вы хотите?

— Я? — Она прильнула ко мне и шепнула на ухо так тихо, что я едва расслышал: — Я боюсь.

Я отодвинулся от нее.

— Вам кто–нибудь угрожал?

— Открыто нет, просто… когда я с ними, я чувствую все то, о чем ты говоришь. Они меня не слушают — вернее, слушают лишь тогда, когда я говорю то, что от меня требуется. Моя матушка…

— Ваше высочество, простите меня, но ваша матушка — герцогиня Патриана. Если мы будем говорить о ней, то я не смогу гарантировать вашей безопасности.

Валиана огляделась.

— Кеста и Брасти я не вижу. Кто же может меня обидеть?

— Я сам, ваше высочество. Я сам.

— Ах, всё потому, что ты винишь ее в смерти короля?

— Да.

— А на тебе ответственность за это не лежит? Тебе не важно, что король нарушил древние законы, разорвал давнишние союзы и договоры, заключенные между его предками и герцогами?

— Я мало что знаю об этом, ваше высочество. Только лишь то, что наша страна слаба, она в упадке и разваливается на части из–за той несправедливости, которую вершат дворяне. А еще знаю, что мой король хотел принести жителям нашей страны некую меру правосудия и милости. Ваша мать и другие герцоги убили его за это.

— Если ты мечтаешь не просто о правителе, Фалькио, а о милосердном правителе, то помоги мне. Стань моим советником. Я… я даже подумаю о том, чтобы вновь собрать плащеносцев — с небольшими, конечно, уступками. Мне нужен тот, кому я смогу доверять, кто не будет жаждать власти для самого себя и своей родни. Фелток сказал, что верит тебе, несмотря на то что говорит ему житейская мудрость. Будь верен мне, и я клянусь: мы вместе поможем народу, который ты так хочешь спасти.

Танец подходил к завершению.

— Миледи, ваше высочество, сегодня вечером вы сказали, что вступитесь за семью, которую станут осаждать, как только начнется Кровавая неделя.

— Я не забыла о них.

— Спасите семью Тиаррен, — шепнул я ей на ухо. — Всего одну семью.

Последние звуки танца повисли в воздухе, и она посмотрела на меня. Я поклонился, на этот раз подобающе, и ждал, что она подаст мне сигнал уходить. Но она ответила реверансом. Прежде чем музыканты начали играть следующую мелодию, она подняла руку, и все замолчали.

— Отец мой, ваша светлость, — сказала она чистым, не терпящим возражений голосом.

Ее отец стоял лишь в паре шагов от танцующих. Он холодно посмотрел на нее и сказал:

— Да, дочь моя.

— Я хочу попросить вас о милости.

— Сейчас не время, дорогая.

— Здесь в Рижу есть семья, которой грозит смертельная опасность.

Он засмеялся.

— Это Ганат Калила, дочь моя. Их участь в собственных руках — таков обычай сильного народа Рижу.

— И все же я прошу вас принять их под свою защиту.

В зале словно стало холоднее. Это была первая опасная проверка истинного ее положения в новом статусе.

Герцог улыбнулся, затем подошел и заключил дочь в объятия. Жест казался совсем невинным и даже любящим, но я видел, что он прижимает ее чересчур сильно.

— Милорды и дамы, простите мою дочь: она слишком юна и не знает жизни за пределами ее бывшего дома. Но мы научим ее, не правда ли?

Смех и аплодисменты. Словно ревели сотни гиен, почуявших кровь.

Валиана осободилась из его объятий.

— Драгоценнейший отец, вы правы. Мне есть чему поучиться. — Она встала перед ним на колени, сложив руки в знак смирения.

— Конечно, моя дорогая, мы понимаем, что…

— И все же, — сказала она.

В зале стало очень тихо.

— И все же я настаиваю на том, чтобы вы защитили семью Тиаррен. Их дом самым отвратительным образом осаждают разбойники в черном, а городская стража их не защищает.

— Это Кровавая неделя, дитя мое.

— Кровавая неделя еще не наступила, когда двери их дома начали закладывать камнем. Но городская стража им не помешала. Ваш слуга Шивалль должен был остановить их, но не сделал этого. И моим слугам воспрепятствовал.

В глазах герцога разгоралась ярость, тень опустилась на его чело.

— Шивалль! — взревел он, и в тот же миг рядом с ним очутился угодливый толстяк.

— Милорд?

— Ты это видишь? Моя дочь умоляет меня. На виду у всех этих людей она требует, чтобы я взял под защиту дом Тиаррен. — Он заговорил громче, обращаясь к собравшимся: — Достопочтенные лорды и леди, я хочу, чтобы все узнали: судьба дома Тиаррен заботит мою дочь, а отныне и меня. Я дорого ценю их жизни, как и жизни всех моих подданных, их будущее находится в моих руках и ничьих других. Я сделаю всё, чтобы воля моя свершилась. Вы слышали меня, достопочтенные лорды и леди?

В гуле одобрения Валиана поднялась с колен и улыбнулась.

— Благодарю вас, отец мой; проявив сострадание, вы еще больше возвысились в моем сердце.

Герцог улыбнулся ей в ответ, на этот раз вполне искренне. И это меня насторожило.

* * *

Кто–то дернул меня за рукав. Юный певец.

— Он желает говорить с вами прямо сейчас, — сказал мальчик.

Он подвел меня к столу неподалеку от возвышения для музыкантов. Оркестр продолжал играть, но Бал сидел у стола с кубком в руке. Я сел напротив, мальчик встал рядом с ним.

— Бал, это я — Фалькио…

Он не ответил, но коснулся руки мальчика и стал постукивать по ней пальцами, как прежде.

— Он узнал вас, — сказал мальчик.