Клинок Тишалла

В стороне он видел спину того, кому поклонялся когда-то. Еще дальше, в другом конце улицы, восседал на скомканной груде железа его личный демон. Воздух был столь прозрачен, что Райте видел лицо Кейна совершенно отчетливо. Монах чуть приметно кивнул.

Кейн кивнул в ответ.

Райте повернулся к машине, застывшей безжизненно между столь же мертвыми броневиками. Артанские шлемы оборачивались к нему. Имперские солдаты взирали молча, не выпуская оружия из рук.

Райте улыбнулся про себя. Ему вдруг стало интересно, так ли чувствовал себя Кейн, ступая по песку арены на стадионе Победы — неизмеримо сильным и счастливым.

Настолько свободным.

В аптеке на Кривой улице, пока Кейн осторожными взмахами Косалла срезал с себя кандалы, Райте отошел, чтобы посмотреть в лицо мертвой старухе. Он вспомнил: в эту лавку он заходил много раз, поначалу мальчишкой, потом прислужником в Зале суда, потом — новициатом при посольстве. Этих стариков он знал, сколько мог себя помнить; на ум пришло, что у них ведь был сын, но и только — для Райте они всегда были старым аптекарем и его женой. Он даже имен их не помнил.

Голову повело. Задыхаясь, монах привалился к стене. Кейн поднял на него глаза:

— Лучше присядь обратно.

— Нет. — Райте помотал головой, отгоняя тошноту. — Нет. Только… дух переведу…

— Не поостережешься, из тебя дух вовсе выйдет.

— Нет. Здесь наши пути расходятся, Кейн. Вряд ли мы встретимся еще.

— Райте…

— Я бы хотел… — Он запнулся, покачал головой и начал заново: — Если бы я мог, не осквернив памяти моих родителей и памяти почтенного Крила, я бы… я бы хотел попросить прощения. Поблагодарить тебя. Но не могу.

— Малыш…

— Я не могу исправить сделанного.

— Никто не может.

На это Райте лишь кивнул и отвернулся, чтобы двинуться прочь.

Кейн поймал его за руку:

— Я с тобой, малыш, еще не прощаюсь.

Когда монах попытался выдернуть руку, Кейн набросил ему на запястье петлей цепь от кандалов.

— От-пу…

Райте замахнулся левой, грозя Кейну жгучим черным маслом.

Тот только фыркнул.

— Ну давай. Только что ты спас мне жизнь, а теперь готов прихлопнуть? Вперед.

— Что тебе нужно?

— Через пару минут мы оба, скорей всего, сдохнем, — ответил Кейн. — Но если нет — ты мне понадобишься.

— Для чего? — спросил Райте и сам изумился тому, как прозвучал его голос: не с презрением, как он пытался, но скорей с малой толикой надежды.

— Есть одна девочка… маленькая, золотоволосая, улыбчивая девочка шести лет. Она любит красивые платья и детские стишки и ходит в школу, как большая…

— Ты говоришь о Вере.

— Да. Ма’элКот приведет ее сюда. Я хочу, чтобы ты спрятал ее. Найди кого-нибудь, кто за ней присмотрит. — Он пожал плечами и отвернулся, горько скривившись. — Спаси ее.

— Я? Спасти твою дочь? — Райте был уверен, что ослышался. — А где будешь ты?

Кейн поднял Косалл, скользнув взглядом по сверкающему лезвию.

— Нигде. Я буду мертв.

Он отпустил цепь, и та соскользнула с запястья монаха.

— Вот почему ты мне нужен.

— Я не обязан более исполнять твои приказы…

— Ага. Поэтому я не приказываю. Я прошу.

Райте только головой недоуменно покачал.

— И почему я должен заниматься этим ради тебя?

— Не ради меня. Ради нее. Ты знаешь, что они творили с ней. И знаешь, что будут творить. Ты сделаешь это, потому что иначе тебе придется жить, зная, что из-за тебя невинное дитя будет подвергаться насилию до самой смерти.

Горячий воздух царапал горло. Райте снова привалился к стене, оставляя на побелке пятна черной нафты.

— Но почему я? — взмолился он. — Я не меньше всех остальных виноват в ее мучениях. Я убил ее мать. Как можешь ты доверить мне жизнь своей дочери?!

Кейн взирал на него спокойно, пристально, бесстрашно.

— А кому еще?

«Действительно, кому?» — мелькнуло в голове у Райте, когда он доковылял до распахнутых дверей повозки. Девочка сидела в инвалидной коляске в тени откидной двери. Рядом двое рослых артан в отполированных до блеска шлемах удерживали коротко стриженную седую старуху — рыдая и крича, она билась в равнодушных руках, то умоляя, то разражаясь проклятиями на неведомом монаху языке.

А в глубине кареты, сливаясь с тенями, горбилась знакомая Райте тварь: изможденная, иссохшая аллегория глада. Сердце монаха чуяло тварь. Взгляды их встретились, и они узнали друг друга.

В глазах чудовища стоял голод. В глазах Райте — лед.

Один из артан в зеркальных масках жестами показал Райте, как снять колеса со стопора. Взявшись за рукоятки над спинкой кресла, он вытолкнул дочь Кейна на свет.

5

Я смотрю, как они уходят: Райте волочит коляску по улице Мошенников, медлит мгновение, прежде чем скрыться за углом храма Шентралле-Вестника, в последний раз смотрит мне в глаза и кивает на прощание.

Скрывается из глаз вместе с моей дочерью.

Жаль, что с Верой я не смог попрощаться.