Клинок Тишалла

– Присоединяйся, М’Джест, – непринужденно пригласил Тоа-Ситель. – Скоро его привезут. Не желаешь посмотреть?

– Если вы не против, ваше сияние…

– Не против. Подойди.

Тоа-М’Джест боднул воздух и украдкой вытер рукавом пот со лба. Патриарх сделал вид, что не заметил. Когда Герцог подошел к окну, Тоа-Ситель уловил исходящий от него запашок – кисловатый запах несвежего пота и навоза, пробивающийся сквозь аромат дорогих духов. Когда Тоа-М’Джест взял небрежно протянутую патриархом руку, пальцы его оказались влажны от пота и холодны, как кусок вырезки с ледника. И чуть приметно подрагивали.

Герцог коснулся сухими губами руки своего повелителя. Патриарх, не глядя на него, взирал в пустоту за шпилями Анханы.

– На той неделе исполнится семь лет, – задумчиво промолвил он, – как я стоял у этого самого окна вместе с Графом – вскоре после того святым – Берном. Тогда мы тоже наблюдали, как по Божьей дороге везут Кейна. Тогда мы тоже полагали, что он пленен, скован, безопасен.

Ухватив Герцога за подбородок, Тоа-Ситель повернул голову собеседника к себе, и взгляды их встретились.

– Тогда, – проговорил он, – мы тоже не предполагали, насколько ошибаемся, пока не стало слишком поздно.

Тоа-М’Джест сглотнул:

– Не знаю, о чем вы, ваше святейшество.

– Еще как знаешь! Не будь ослом. – Патриарх вздохнул. – Я знаю, что некогда ты считал Кейна другом, что в приватных беседах ты доходишь до того, что приписываешь ему свое возвышение. Я знаю, что ты можешь быть склонен оказать ему снисхождение. И я предупреждаю тебя, Тоа-М’Джест: такое снисхождение может стоить тебе головы.

– Ваше сияние…

Патриарх отмахнулся: ничего интересного на эту тему Тоа-М’Джест сказать все равно не сумеет.

– Как продвигается зачистка?

Герцог перевел дыхание, чтобы собраться с мыслями.

– Лучше, ваше сияние, но все еще медленно. Мы удерживаем поверхность Города чужаков от Общинного пляжа до северных трущоб. Думаю, в течение десяти дней работы завершатся.

– Так долго? – пробормотал патриарх. – Праздник Успения надвигается стремительно, Тоа-М’Джест. Такое положение нестерпимо.

– Вся проблема в пещерах – скалы пересекают Поток, – напомнил Герцог. – Тауматургическому корпусу не хватает гриффинстоунов. Отправлять солдат без магической поддержки против огров и троллей – уже плохо, а против покорителей камней? Ваше сияние, в пещерах с ними не справиться. Без гриффинстоунов – никогда. Это самоубийство.

– Ты, думаю, понимаешь, что твоя неудачная попытка арестовать Кирендаль тревожит меня особенно? Когда-то она была твоей любовницей; отправившись за ней по моему приказу, ты вернулся с пустыми руками…

Герцог ощерился:

– При том, какими чарами разбрасываются эти уроды? – От злости к нему вернулись прежние манеры. – Нам пришлось отступить. Вы бы видели, какой херней они баловались, – Ма’элКот не постыдился бы, блин, простите, помянул всуе… Сколько солдат вы готовы потерять?

– Образ их сопротивления меня не интересует. Половина патрульных в Городе чужаков Рыцари-Воры; тебе следовало подготовиться лучше.

– Никуда она не денется. Или сдастся вместе с остальными, или сдохнет в логове.

– Тем не менее. Твои успехи в борьбе с бывшими… мм, соратниками… менее чем впечатляющи, М’Джест. Мы не можем позволить себе подобных… ошибок… когда имеем дело с Кейном.

– Ошибок не будет, – мрачно пообещал Герцог.

– Как я понимаю, ты уже оплатил для него отдельную камеру.

Тоа-М’Джест напрягся, будто в ожидании удара.

– Ага.

– Наверное, ты можешь предъявить и объяснение, которое развеет мои страхи?..

– Разве это не очевидно?

Патриарх позволил себе продемонстрировать еще одну холодную слабую усмешку.

– Равно очевидными кажутся, на мой взгляд, несколько противоречащих друг другу объяснений. Мне любопытно, какое ты выберешь.

– Он калека, – просто ответил Герцог. – Берн перебил ему хребет Косалем. Яма полна мрази из подворотен. Там пленник не продержится и дня, даже часа – всякий захочет стать Парнем, Который Грохнул Кейна. Не говоря о том, что большинство из них ожидает казни по обвинению – мм, можно сказать, недостаточно обоснованному обвинению – в кейнизме. Не думаю, что кто-то осмелится его защитить.

– Понятно, – вымолвил патриарх. – То есть единственная твоя забота – чтобы он протянул до дня казни.

Тоа-М’Джест обернулся к окну, глядя на широкий тракт за стеною дворца.

– М-да, – проговорил он не спеша. – Нелегко в этом признаваться, понимаете? Но у меня теперь есть место, ответственность. Я люблю этого парня, как родного брата, но почему-то всякий раз, как он попадает в город, дело кончается гадской войнушкой.

Взгляд патриарха привлекли алые отблески закатного солнца на алебардах Рыцарей двора. Процессия вывернула с улицы Мошенников на Божью дорогу, начиная последний, триумфальный этап шествия. Далеко-далеко внизу едва можно было различить фигурку, обвисшую на раме в дрогах.

– Да, – пробормотал он, облизнув сухие, потрескавшиеся, горячие губы. – Кончается.

3