Клинок Тишалла

Можно сказать, что матрица историй, называемая нами Историей, сама по себе является живым существом. Она имеет структуру, которую мы можем считать ее телом. Она обладает стандартными процессами, которые мы можем сравнить с движениями. Мы говорим, что История наступает или возвращается назад, что она взывает к одному и забывает другое. Мы смотрим на нее как на учителя, как на родителя или как на оракула.

Прекрасно понимая расположение вещей и следуя его законам, мы тем не менее по-прежнему обманываем себя и утверждаем, что говорим об Истории с метафорической точки зрения. А История не только живет. Она осознает. Она соответствует любому определению разума. История предвидит. История воплощает свои намерения. История имеет собственные нужды и желания.

Ее предвидение, намерение и воля определяются общим – точнее сказать, совокупным – потенциалом человечества. Следуя суровой логике неодушевленной материи, она выводит равнодействующую наших страхов и надежд. Бывают времена, когда История берется за молот, в другие моменты она склоняется в поклоне, а иногда замедляет свой бег и делает долгую-долгую паузу.

1

Анхана корчилась под душным одеялом джунглей.

Это был нежданный праздник, карнавал: приостановка обычных правил жизни и общества. Кому пришло бы в голову идти на рынок или на работу, когда все улицы стали лесной чащобой? Амбары взрывались порослью; мельницы тошнило побегами; из сухих семян пробивались ростки. Дверные косяки украсились ветвями, которые тут же покрылись листвой. Вершины холмов превратились в сады.

Для некоторых горожан это было время радости, отдыха и ребяческих игр – они резвились и танцевали посреди волн расцветающей жизни. Другие предавались философским размышлениям, удивляясь непредсказуемым странностям вселенной. Для остальных это стало моментом ужаса.

Многие не могли принять мир без правил.

Правила жизни и общества – правила, которые так часто проводили границы, душили свободу и вели к упадку, – служили главной цели: они давали человеку понятные шаблоны поведения, удобные аспекты веры и понимание законов игры. Без правил игра потеряла смысл. Остались только джунгли.

И эти джунгли кишели тиграми.

Человечество – единственный биологический вид, который является своим собственным естественным врагом. Вирус, поразивший такое огромное количество мозгов, уже переварил основную часть запретов и ограничений, сопутствовавших и помогавших человеческой цивилизации. Внезапно возникшие джунгли рассеяли остатки животной осторожности, которая служила последним сдерживающим элементом. Настало время для охоты и кровавых пиров.

Имелось два типа людей, лучше всего подходивших для этих странных джунглей. Для первого типа правила их жизни никогда не менялись. Например, для епископа Церкви Возлюбленных Детей Ма’элКота священные законы бога превосходили любые временные коллизии – даже такие непонятные и пугающие явления, как быстро растущий лес. Для солдат, которым поручили арестовать Герцога Тоа-М’Джеста, приказы всегда оставались приказами, независимо от того, где их отдавали – в гарнизоне, у палаток или под ветвями дуба, выросшего за десять минут на голом пустыре.

Вторым типом были люди, которые никогда не следовали правилам: те, кто всегда жил в диких джунглях.

Несколько последних оставшихся на свободе кейнистов собрались вместе на складе Промышленного парка, чтобы защитить свои семьи. Вооружившись копьями, мечами и луками, они с мрачным видом стояли в оцеплении и убивали тигров-людей, охотившихся слишком близко. Его светлость, достопочтенный Тоа-М’Джест, ответственный за Общественный порядок, – некогда бывший его величеством Королем, а еще раньше просто Джестом, юным карманником, толковым воришкой и многообещающим головорезом, – почувствовал инстинктивным животным чутьем приближение своры охотничьих псов.