Клинок Тишалла

Взглянув на патриарха, который, съежившись, лежал на полу без сознания, Райте удивился, как хорошо себя чувствует. Нет, не счастливым – никогда ему уже не стать счастливым, – но совершенно спокойным. Собранным. В ладу с самим собой.

Все под контролем.

Понимание пришло как ошеломляющий удар, перевернувший все внутренности, – казалось, что он сам налетел подбородком на ту стену, которая сбила с ног Тоа-Сителя. Оставшись в полном одиночестве среди огненных бликов, танцевавших на мозаичных стеклах, Райте вновь вернулся к молитве. Он не преклонил коленей, не склонил головы и не потупил очей долу, как его учили. Он твердо стоял на ногах и смотрел в глаза каменной статуе. Райте ударил себя кулаком в грудь и, разжав пальцы, протянул вперед ладонь. Но это была левая рука – с нее стекал черный яд Слепого Бога.

«Я твое Возлюбленное Дитя, – мысленно сказал он. – Я всегда почитал тебя. И теперь, и вовеки веков мои любовь и упование – тебе. Мое служение.

Но не подчинение.

Я всегда буду твоим Возлюбленным Чадом. Но я больше не дитя.

Здесь и так слишком много детей – постаревших, но не повзрослевших. Я был бы не против остаться в их числе. Однако это не моя судьба. Не мое предназначение. – Он горько усмехнулся. – Отче, прости меня, ибо я наконец знаю, что мне делать».

8

Выйдя из часовни в просторный холл, он услышал шум, доносившийся из караульного помещения: угрозы и слезные мольбы, яростные вопли и стоны боли. В замкнутом пространстве они казались невероятно громкими. Сжимая в одной руке Косаль, а в другой – поводок, Райте поднялся по лестнице.

Шестеро военных в кольчугах со знаками различия Очей Божьих расхаживали взад и вперед по короткому коридору. Источник шума находился за дверной решеткой караульного помещения, в котором толпились смертельно перепуганные охранники Донжона. Они отталкивали друг друга от двери, дрались и молили о спасении. Десятки рук цеплялись за прутья решетки и тянулись к офицерам, охранявшим коридор.

Оценив ситуацию, Райте молча кивнул и поднес Косаль к краю ступени. Меч с душераздирающим скрежетом вошел в каменную плиту. Люди в коридоре разом вздрогнули от неожиданности и судорожно закрыли руками уши. Райте медленно повернул лезвие и отсек часть ступени – будто кусок сыра отрезал. Обломок покатился по ступеням к двери караульного помещения. Когда грохот затих, наступила тишина. Райте указал мечом на Очи Божьи:

– Вы свободны.

Те с ужасом уставились на его одежду, перепачканную черным маслом и кровью. Наконец один из стражников собрался с духом и шагнул вперед:

– Нам приказано держать эту дверь закрытой…

– А мне плевать на все ваши приказы. Уходите.

– Но сам Тоа-Ситель…

Райте дернул за поводок, который держал в другой руке. Из-за угла с веревкой на шее, со связанными руками и кляпом во рту, сделанным из куска его же одеяния, появился его сияние Тоа-Ситель, сенешаль Империи и патриарх Церкви Возлюбленных Детей Ма’элКота.

Его остекленевшие глаза смотрели в никуда. Похоже, от страха он ничего не видел. Когда Райте спустился в коридор, патриарх споткнулся на последних ступенях и рухнул на четвереньки. Да так и замер. Сквозь кляп послышался тихий животный вой. Из широко раскрытых глаз катились слезы.

В тихое «ах!» перепуганных стражников вклинилось жужжание Косаля.

– Уходите, – повторил Райте.

Очи Божьи, обменявшись взглядами, медленно и осторожно обошли патриарха и направились к лестнице.

– Эй! – крикнул один из охранников подземной тюрьмы. – А что будет с нами? Не оставляйте нас здесь! Вы даже не знаете, что делается там, внизу!

– И что же там делается?

В хоре голосов, перебивавших друг друга, Райте по кускам собрал первое впечатление о бунте в Яме. «Кейн», – подумал он. Ему вспомнилось неистовство призраков в подземных пещерах, ведущих через Шахту к Донжону. Он шагнул к двери и поднял Косаль над головой. Люди за решеткой попятились. Высекая искры, клинок разрезал замок, и дверь открылась. Райте отошел в сторону и, дернув за поводок, подтянул к себе Тоа-Сителя, словно тот был непослушным псом. Он молча смотрел вслед охранникам, которые побежали вверх по лестнице к выходу из здания.

В караульном помещении стало тихо. За открытой дверью, ведущей в темницу, темная площадка лестницы казалась пастью хищника. Райте вздохнул, посмотрел на черную ладонь и пожал плечами. Ведя за собой патриарха, он начал спускаться в Яму. Когда он одолел несколько осклизлых ступеней, призрачные тени, обитавшие в самой тайной части его сознания, поблекли и стали почти неуловимы. Он больше не чувствовал методичного шествия артанских войск по суше и реке. Спустившись на нижнюю площадку лестницы, Райте впервые в жизни остался в своем сознании один. Даже Косаль перестал звенеть.