Клио и Огюст. Очерки исторической социологии

Итак, на первый взгляд, всё просто: национальность определяется рождением, языком, на котором говорят люди и, шире, особенностями культуры. Понятно, что человек, родители которого были русскими, говорящий на русском языке, живущий в России и предпочитающий на масленицу блины с зернистой икрой, будет считаться русским вне зависимости от собственного желания. Но так просто бывает не всегда.

В бытность мою студентом я слышал от проф. В. В. Владыкина следующую историю. Профессор рассказывал, что после VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов 1957 г., прошедшего в Москве, в общежитии МГУ стали рождаться темнокожие малыши. Их отцы после фестиваля возвратились в родные африканские страны, а юные матери остались в Москве, растить плоды скоротечной любви в северных широтах. Общежитские дети росли своеобразной детской коммуной, бегая и играя по этажам, пока матери грызли гранит науки. Как известно, между детьми часто бывают ссоры и в ссорах этих дети бывают весьма жестоки. Желая в ссоре больней обидеть недруга, «белые» дети нередко обзывали маленьких мулатов «неграми». На что те искренне возмущались, утверждая, что они никакие не негры. Тогда ехидный обидчик задавал вопрос: «А кто же ты?» На что чернокожий мальчонка с негодованием восклицал: «Я – русский!» Понятно, что жестокое детское сообщество, покатываясь со смеху, выказывало полное недоверие словам юного мулата.

Понятно, что в этой истории оказались перепутаны совершенно разные понятия: национальности и расы. Тем не менее этот казус весьма показателен для научного анализа. Какой национальности был темнокожий малыш? Вряд ли возможно в данном случае определить национальность по отцу, ведь малыш не знал того языка, на котором говорили его предки с отцовской стороны, не имел ни малейшего представления о их культуре. Случись ему попасть в ту страну, из которой приехал его отец, он чувствовал бы себя там совершенно чужим. Ребенок вырос в Москве, говорил только на русском языке и воспитывался в контексте русской культуры. Но как же быть с расовыми признаками? Они могут стать непреодолимой преградой на пути к инкорпорации в этническую общность.

Изменим условия задачи. Допустим, отцом малыша был не негроид, а европеоид североевропейского типа. В этом случае описанной коллизии не случилось: ребенка бы вполне восприняли как русского в ситуации детской игры. Но потом, уже, например, в школе, недоумение могло возникнуть в том случае, если ребенка зовут, например, Вильгельм Карлович Шмитт. И это еще далеко не самые сложные ситуации.

Эти сложности стали причиной создания многочисленных теорий, призванных объяснить феномен этничности. Теории эти можно разделить на две большие группы.

Первая – примордиалистская. Если говорить несколько упрощенно, с точки зрения примордиалистов, люди одной национальности – это дальние родственники, т. е. люди, связанные общностью происхождения. Они приходятся друг другу дальними кузенами, какими-нибудь семиюродными братьями. Понятно, что всей родословной они уже не помнят. Но ощущают близость на интуитивном уровне – этим, с точки зрения примордиалистов, объясняется неосознанная симпатия, которую испытывают люди одной национальности друг к другу.

Другая теория – конструктивистская. По мнению конструктивистов, главное связующее звено в этносе – культура. Точнее, главная организующая сила этноса – это именно представление о его единстве. Всё остальное может меняться. Люди, принадлежащие к одной национальности, могут иметь разный антропологический тип (как, например, татары, среди которых разнообразие физических типажей очень велико: от голубоглазых и светловолосых европеоидов до типичных монголоидов с прямыми черными волосами и эпикантусом). Они могут говорить на обоюдно непонятных диалектах (как немцы или китайцы) или даже на разных языках (как евреи). Люди одной национальности могут исповедовать разную религию или не исповедовать вовсе никакой (таких примеров в современном мире не счесть). Это всё в конечно итоге не будет важно, если сами они будут считать себя единым целым.