Клише

– Все будет хорошо, любимый. Он еще маленький, мы все наверстаем, – заверяет она и помедлив, с тяжелым вздохом добавляет. – Во всяком случае, я очень хочу в это верить. Мне ведь тоже очень тяжело, даже гораздо тяжелее, чем тебе осознавать, что мать из меня вышла х*евая. А я ведь так ждала его, Олег. Я так за него боролась… Я ради того, чтобы сохранить беременность через такое прошла… – признается она с горечью, но тут же смахивает слезы и усмехнувшись, качает головой. – А по итогу амбиции опять взяли верх.

– Это не амбиции, малыш, а банальное желание реализовать себя в жизни – это нормально, особенно, в двадцать лет. Любая женщина на твоем месте сделала бы такой же выбор. В конце концов, идеальных родителей нет. Мы все в чем-то обделяем своих детей. Главное же, чтобы ребенок чувствовал, что родители его любят, не зависимо от того, сколько раз в неделю они видятся или что могут позволить купить. Наш ребенок любим, и он это чувствует, поэтому нам с тобой хоть и есть над чем поработать, но все же не стоит уж слишком себя казнить. Тебе, во всяком случае, точно. Я – другая песня.

– Ладно, тогда не кисни, начнем сразу, как поспим, – с энтузиазмом объявляет она. – Нужно по магазинам пройтись: купить украшения, подарки, ёлку нужно. Для детей надо аниматоров нанять, что еще… Надо список составить. Дел куча…

– О, давай только не сейчас, – со страдальческим стоном прошу я, представляя в красках всю эту суету.

– Лентяй, – смеется Янка, ласково прикусив мой подбородок. – Что хотела твоя моль? – скользнув губами по моей щеке, как бы между прочим интересуется она.

– Сообщить, что твой баран вовсю копает под меня, – скользнув руками под халат, обхватываю её упругую попку. Янка замирает, напрягаясь всем телом.

– Что ему нужно?

– Не забивай голову, – выдыхаю ей в шею, слегка прикусывая кожу, отчего у нее по телу пробегает дрожь.

– Олеж… – хочет она что-то сказать, но я не позволяю. Резко перевернувшись, подминаю её под себя и впиваюсь в сочные губы глубоким поцелуем. Она выгибается подо мной и чуть шире разводит бедра, позволяя мне устроиться между ними. Халат расходится, открывая потрясающий вид на её обнаженное тело. Отрываюсь от её губ, скольжу взглядом между полами халата, и кровь вскипает.

Чайка великолепна. Неудивительно, что Пронин закусил удила. Надо быть идиотом, чтобы без борьбы отпустить такую женщину.

Она была не просто красивой, она была ослепительной, с ума сводящей. Той, ради которой стоит рвать глотки, словно дикое, первобытное зверье.

И я не успокоюсь, пока этот г*ндон не поймёт, что она моя и всегда была только моей. Даже, когда под ним стонала, всё равно принадлежала мне. Каждым своим вздохом, каждой мыслью, каждым, бл*дь, чувством. Как и я принадлежал только ей. Сколько бы не пытался отрицать это и бежать от неё, каждый раз в каждой бабе искал её черты: её запах, её улыбку, звук её голоса и ни с чем несравнимый вкус. Я тыкался мордой в чужие ладони, словно заблудившийся, потерянный пёс, но так и не находил, потому что она такая одна. Специально для меня созданная: для моих рук, для моих губ, для каждого миллиметра моего тела и души. И сейчас скользя ладонями по её груди и глядя в замутненные страстью глаза с поволокой, убеждаюсь в этом вновь.

– Малыш… – шепчу, покрывая её шею жадными поцелуями, спускаясь все ниже и ниже. – Хочу тебя.

– А я тебя, – томно выдыхает она, выгибаясь навстречу моим губам. – В себе, – добавляет с тихим стоном, отчего меня будто двести двадцать прошибает насквозь. Член сводит, стоит только представить какая она нежная внутри, какая влажная…

Сжимаю её, ставшую еще полней после родов, грудь и начинаю играть языком с напряженными сосками. Она с шумом втягивает воздух и пытается снять с меня рубашку.

Не хочу отрываться от своего занятия, поэтому отталкиваю её руки.

– Лежи смирно, – прикусив сосок, отдаю распоряжение.

– Да, мой господин, – со смешком изображает она покорность, но уже в следующее мгновение ей становится не до смеха. Задохнувшись, она тяжело сглатывает, когда я касаюсь её там… Она уже готова для меня. Вязкая, тягучая, словно мед. Потекла моя девочка.

Ласкаю её нежно, не спеша, она тихонечко постанывает, слегка подмахивая навстречу моим пальцам. Вспоминаю, как она сама себя ласкала и от желания начинает всего трясти. Спускаюсь поцелуями все ниже и ниже, вылизывая каждый миллиметр, пока не дохожу до татуировки со своим именем.

Пошлость, дикость, дурость, но бл*дь, до чего же тешит самолюбие. Усмехнувшись, целую эту печать принадлежности мне, и спускаюсь ниже, пока не добираюсь до сладкого местечка.

Словно извращенец с шумом втягиваю густой запах моей девочки. Я и забыл, как пахнет разгоряченная женщина. За эти шесть лет ни разу не возникало желания попробовать кого-то на вкус. Да и раньше меня не особо вкатывало вылизывать баб. Только с Чайкой я, наконец, понял, в чем прикол. Насколько сладко любимая женщина хочет тебя, насколько вкусно, когда ей до дрожи хорошо. И сейчас напрочь сносило крышу, ни одной связной мысли не осталось, когда я медленно провёл языком по её нежно-розовым лепесткам.