Клише

– Что ж, счастливого Нового года, Олег, – поднявшись со своего места, с довольной улыбкой заключает она.

– И тебе, – не остаюсь я в долгу и расплываюсь в еще более довольной улыбке.

Радуйся, пока можешь, сука.

– Ключи, – протягиваю руку, когда мы подходим к двери.

– Держи. Прости за вторжение. Знаю, я перегнула палку. Но как ни старайся, а от «бабы» в себе никуда не денешься, – с усмешкой признается она.

– Надеюсь, больше у тебя не припасено дубликатов? А то боюсь, в следующий раз я не буду таким лояльным.

– Нет, я еще не настолько потеряла разум.

– Тогда всего хорошего. На следующей недели подпишешь договор, и тебя назначат на новую должность.

– Это будет прекрасный новогодний подарок, – улыбается она так противно, что мне хочется шарахнуть ее головой об стену.

– Это всего лишь откуп, научись называть вещи своими именами, – с приторно-любезной улыбкой поясняю я, и не дожидаясь ответа, захлопываю перед Алискиным носом дверь.

Выдохнув с облегчением, достаю телефон и отдаю распоряжение службе безопасности проверить записи видеокамер. Не хватало, чтобы эта идиотка чего-нибудь тут учудила. Через пару минут ребята из охраны подтверждают, что все чисто: приехала час назад, выпила бокал вина, а после ждала в гостиной. Удовлетворившись услышанным, звоню своему помощнику, чтобы вызвал специалистов и поменял во всех домах замок, и только после отправляюсь в спальню.

Янка уже приняла душ и расположившись на кровати, болтала по видеосвязи с Сашкой. Без макияжа, с влажной копной шоколадных волос и в моем халате она выглядела такой юной, что у меня возникло ощущение будто и не было этих шести лет, и передо мной всё та же восемнадцатилетняя девчонка.

– А вот и наш папа, – заметив меня, объявляет она с улыбкой.

– Привет, сынок, – улыбнувшись, ложусь рядом с Чайкой, любуясь нашим зайчонком. Загорелый, с россыпью веснушек на точенном носике, и наливными щечками, он был таким хорошеньким и похожим на Янку, что я не мог на него смотреть, чтобы не щемило в груди. Все эти шесть лет я любил в нём каждую её черту, но держал свои чувства на привязи. И теперь они захлестывали.

– Привет, пап, а мы с бабушкой уже собрали вещи, – протараторил он с энтузиазмом. – А можно Пеппи взять? А то ей одной будет грустно, и она обидеться.

– Сынок… – начал было я, но тут же получил тычок от Янки. – Что? – покосился я на неё.

– Не будь занудой, – шепчет она.

– Занудой? – хохотнул я и прикрыв динамик, прошептал. – Ты знаешь, что последний визит этой тявкалки обошелся мне в полтора лимона? Она погрызла мои туфли ручной работы от Амадео Тестони и испортила обивку антикварных кресел. Я просто выкинул четыреста пятьдесят тысяч в никуда. Их теперь не продашь, ни хера…

– Гладышев, тебе что важней какая-то рухлядь, которую пропердела чья-то важная задница или счастье твоего ребенка? – выдала она в своём стиле, вызывая у меня приступ неудержимого хохота.

– Эта рухлядь, которую пропердела чья-то важная задница – отличное вложение, чтоб ты знала. И если «счастье» нашего сына будет каждый раз обходиться мне в такую сумму, то боюсь, мы по миру пойдем, – просмеявшись, все же нашелся я с ответом.

– Ой, не обеднеешь. Всё хоть не зря будешь двадцать четыре на семь торчать на своей работе, – бесцеремонно отмахнулась он и убрав мою руку с динамика, объявила, отправляя меня в нокаут. – Сынок, мы с папой посоветовались и решили, что Пеппи тоже должна быть с нами на Новый год. Только тебе нужно будет за ней очень хорошо следить, чтобы она не пакостила, хорошо?

– Хорошо, я буду очень-очень следить, мамочка, – пообещал он со всей искренностью, и так у него глазенки радостно засверкали, что я не смог ничего возразить. Ну, вот как этому маленькому чуду запретишь?

– Ты моя умочка, – просюсюкала нежно Янка.

– Ты у меня получишь, – процедил я ей на ушко, ущипнув за задницу, отчего она испуганно дернулась, а потом улыбнулась, и чмокнув меня в щеку, шепнула в ответ:

– Обязательно получу.

Мы еще около часа болтали с Сашкой. Обсуждали его приезд и предстоящий Новый год. Наш малыш был таким счастливым от того, что мы будем праздновать все вместе, что у меня в груди все застывало от чувства вины за то, что я столько лет лишал его всего этого. Его вопросы: «А мама тоже будет?», «А бабушка Ира будет?», «А снег будет?» разрывали мне душу. Повинуясь собственным желаниям, я всегда забирал его на Новый год к себе, и мы колесили на яхте вдоль берегов Пхукета. Я никогда не задумывался, что ему хочется традиционного Нового года: со снегом, ёлкой и дедом Морозом. И теперь было не по себе.

– Что такое? – заметив мое состояние, спросила Янка, когда мы закончили разговор.

– Просто думаю, какой я дурак, – раскинувшись на кровати, поделился я с невеселой усмешкой.

– Дурак, – подтверждает Янка, нависнув надо мной, но тут же, нежно коснувшись пальчиком моих губ, успокаивает. – Но главное, что вовремя одумался.

– Да.