Ключ

Никита не успел узнать, что ответит король. Он опрокинулся на пол, когда страт подскочил вдруг сзади и изо всех сил ударил ногой под колено. Зала перекувыркнулась, встав вертикально. Над головой, чуть сбоку, Никита увидел вдруг Крысёныша, вцепившегося всеми четырьмя конечностями в отчего-то раскачивающуюся люстру. Его глаза из синих стали серо-голубыми. Взгляд скользнул дальше. Девочка стояла выше, держась одной рукой за цепь, второю вынимая из пояса метательные ножи. А потом что-то тёмное стремительно понеслось к голове.

Никита откатился вовремя. Острое стальное шило — будто забытое в сапоге сапожником — едва не выколов глаз, царапнуло по щеке, пропоров кожу. Никита не стал ждать, когда Клемент ударит во второй раз. Он покатился дальше, замечая, как прячется за спинку трона король, как Марк прыгает навстречу страту, как кидается на них — сцепившихся вместе — огромная серая тень, и они падают. Все. На него.

Он завертелся веретеном, не видя уже ничего.

А потом он и сам упал.

В воду.

И заорал от неожиданности.

Нырнул с головой, захлебнувшись. И без того тяжеленные армейские сапоги резко потянули вниз. Никита брыкнул ногами, и вынырнул на поверхность. Ему понадобилась ещё минута, чтобы, откашлявшись, увидеть, что творится вокруг.

Марк сидел верхом на Клементе, придавливая того коленом. Тот вцепился зубами в ладонь Марка, но главнокомандующий, казалось, не чуял боли. Он оглядывался вокруг изумленно. Волк, тот самый волк, что встретился ночью у ручья стоял, дыбя шерсть на загривке и глухо рыча.

Никита снова начал тонуть, и потому в два гребка подплыл к берегу, оперся о край, увидев под ладонями знакомую надпись. Чуть согнул руки для толчка, а потом подпрыгнул и сел.

Это было подземное озеро. То самое или другое, похожее на него как две капли воды. Своды пещеры, уходящие куда-то умопомрачительно вверх, синяя до свечения вода, четыре моста, взбегающие к постаменту в центре.

На его ступенях стоял на коленях капитан Вадимир и глядел удивлённо туда, где на базальтовом треножнике, в огромной каменной чаше... покоилось огромное хрустальное яйцо. Никита вздохнул. Вспыхнувшая было надежда немедленно развернуться и пойти в лабиринты, искать дорогу домой, погасла. Это всё-таки была другая пещера.

Чуть справа Крысёныш карабкался из воды на один из мостов, а Девочка — гребла к берегу.

— Долго же пришлось вас ждать, — Никита вскочил как ужаленный, услышав этот голос.

Из дальнего конца залы к ним шел Калкулюс. Впереди он толкал Рокти. Подталкивал в спину арбалетом.

— Никита! — воскликнула она обрадовано.

Он выдохнул с облегчением, радостно улыбнулся. А потом он увидел, что губы её разбиты — запеклись кровью и припухли. Кулаки его невольно сжались. Никита качнулся вперёд. Медленно двинулся вдоль по берегу озера — в обход. У него не было оружия — гвардейцу в почетном карауле положена была одна алебарда, которую он бросил у дверей в тронную залу. А если бы и было, он так и не научился пользоваться им.

— Я вижу, она дорога тебе? — усмехнулся гном, начав движение в противоположную сторону.

— Я обещал её брату позаботиться о ней, — сказал Никита, остановившись. Рокти вспыхнула, закусила губу, и поджившая кожица лопнула. Алой капелькой выступила кровь.

— С ней ничего не случится, если ты пойдешь немедленно к яйцу и коснешься его ладонью. — Гном качнул арбалетом, указывая. — Поторопись, я и так слишком долго ждал. Остальные остаются на месте. Я проткну первого, кто хотя бы шевельнется. А ты, — он обращался к поднявшемуся на ноги Вадимиру, — отойди-ка на берег.

Вадимир послушно попятился. Мокрый Крысёныш, нахохлившись, уже сидел на одном из четырех мостов. Глядел на всё происходящее со странно знакомым любопытством во взгляде. Девочка сделала ещё пару гребков и тоже навалилась животом на край, закинула ногу и тяжело перекатилась на спину. Сев, принялась убирать с лица мокрые пряди ярко-красных волос.

— Нет! — Марк и Клемент. Они оба закричали это, в один голос, едва Никита сделал еще шаг.

Поглядели друг на друга удивлённо. Марк поднялся, выпустив страта, и тот выдохнул наконец свободно. Завозился, пытаясь встать на колени. Марк поднял его как котёнка, за шкирку, и поставил на ноги.

— Ты не сможешь вернуться домой после этого, — сказал Марк, зажимая ладонью прокушенную кисть другой руки, — я ведь верно всё понимаю, гном? Ты хочешь уйти, забрав ключ вместе с замком? Уйти туда же, куда ушли все твои сородичи? Интересно, почему они бросили тебя здесь...

— Всегда был сообразителен, — сказал Калкулюс, будто жаловался на Марка. — Именно из-за него я застрял тут на столько. Из-за него и из-за этих вот, — он кивнул на страта. — Трижды! Трижды начинался путь, но они находили... находили и убивали хранителя. Проклятые фанатики.

— Гном уйдет, а мы останемся тут.. навечно, — сказал Клемент, тяжело дыша. Кажется, каждый вздох причинял ему боль. На губах выступала кровавая пена. Марк, должно быть, сломал ему пару рёбер. — Если это лабиринт у города Странников, то он завален. Наглухо. Мы не смогли пробраться внутрь, как ни пытались.