Ключ

– Когда я проходила практику, нам говорили, что нельзя позволять пациентам объединяться. Чтобы в однажды они не объединились против нас. Понимаете? Разделяй и властвуй! – сказала она, подняв кулак и качая головой. – Хорошо им, шишкам, сидеть у себя в кабинете в мягком кресле и диктовать распоряжения одно за другим, как будто они из моды выходят. А вот реализовывать их гениальные идеи придется мне и вам. И обломки собирать, когда все развалится.

Она взяла спички, зажгла сигарету и, сделав длинную затяжку, откинулась на спинку стула и перевела взгляд на потолок.

Эллен попятилась к выходу, замерев в проеме.

– Сестра, я на выходных домой ездила, и моя мама испекла торт.

Сестра Аткинс сидела с закрытыми глазами и даже не пыталась демонстрировать интерес к ее словам.

– Ммм… мне сообщить прессе?

Эллен уловила сарказм, но не стала реагировать.

– Он для Эми. Для ее… – Эллен не знала, что сказать, и жалела, что не застала сестру в более подходящем настроении. – У нее сегодня день рождения. Ей двадцать лет исполняется.

Сестра Аткинс воззрилась на Эллен, не вынимая изо рта сигарету.

– И вы ей торт испекли?

– Не я, нет. Моя мама.

– Не придирайтесь к словам, стажерка Кросби. Вы вообще где находитесь, как вам кажется?

У Эллен вспотели ладони.

– Я подумала, что ей будет приятно, вот и все.

Сестра пристально смотрела на Эллен. Она почти слышала, как в голове у сестры Аткинс поворачиваются шестеренки.

– Что за торт?

– Шоколадный.

– Мне кусок оставьте. – Она слегка улыбнулась и прищурила глаза от сигаретного дыма. – Все, давайте, уходите отсюда.

День выдался довольно теплым, хотя под ногами было сыро. Над овощными грядками висел запах дыма. На время посещений Эллен пригласила Эми прогуляться. Она хотела увести девушку из палаты, потому что они обе знали, что к ней никто не придет даже в день рождения. Открытку ей тоже никто не прислал.

Они молча шли рядом. Эллен размахивала плетеной корзинкой. Температура поднялась, и земля немного оттаяла. Пациентов из мужского отделения вывели полоть грядки. Медбрат подбросил дров в костер, и в воздух взметнулся клуб серого дыма. Он закашлялся и замахал руками.

Эллен засмеялась и переместила корзинку на сгиб локтя.

– Доброе утро, Дуги!

Он обернулся на ее голос. Из глаз у него текли слезы.

– Эллен, как ты? Какой сюрприз! Что ты здесь делаешь?

– Сегодня у Эми день рождения, – кивнула она на свою спутницу. – Сестра разрешила мне погулять с ней по площадке. А здесь у нас торт, – похлопала Эллен по корзинке.

– С днем рождения, Эми! – Он неуклюже наклонился к ней, чтобы обнять, но на полпути остановился и засунул руки в карманы.

Эми выдавила улыбку.

– Не хотите вместе с нами попить чай с тортом? У нас и термос есть.

Эллен заметила, как у него загорелись глаза и он робко улыбнулся. Она потянула Эми за руку.

– Пойдем. У брата Лионса много дел и без нас. Пока, Дуги, – на ходу попрощалась она, утягивая Эми за собой.

– Учтите на будущее – я бы с удовольствием съел торт! – крикнул он им вслед.

Они молча дошли до старого павильона, где когда-то проходили игры в крикет. Там, на веранде, сели на скамейку, укрываясь от легкой мороси. Эллен достала торт и налила им две чашки чая из термоса.

– Он хороший, да? – начала Эми, отпив чай.

– Кто?

– Дуги. Такой красивый, и с пациентами очень хорошо обращается, по-доброму. А акцент у него – как у ковбоя.

Эллен, не отрываясь, смотрела на Эми, пока та разбирала на слои свой кусок торта. Сначала она сняла верхний ярус из твердого шоколада и сгрызла его, как хомяк. И только потом щедро откусила бисквит.

– Да, он очень хороший специалист. Но не путай профессионализм и личные чувства, которые, как может показаться, он к тебе испытывает.

Ее резкие слова ранили Эми, и Эллен мигом пожалела, что высказалась жестче, чем хотела.

– Прости, – извинилась она. – Я не хотела говорить так резко.

– Все в порядке, – улыбнулась Эми, встала и стряхнула крошки. – Я и сама понимаю, что он на меня и не взглянет. В любом случае, я уже успела обзавестись поклонником. И он – мой билет из этой адской дыры.

Эми смотрела на возвышающееся над ними здание больницы с бесчисленными окнами, за которыми не могла уцелеть ни одна форма человеческой жизни.

23

Недели монотонно тянулись одна за другой, ничем не отличаясь друг от друга. Если, попадая в Эмбергейт, кто-то из пациентов не был сумасшедшим, то к выписке, если таковая вообще происходила, он им становился. Ни дня не проходило без пререканий, скандала или сцены, которые, правда, нередко провоцировал сам персонал, чтобы хоть чем-то себя развлечь. Эллен приходила в ужас от историй, которые рассказывал ей Дуги. Жизнь на мужской половине больницы была полна жестокостей. Пациенты то и дело сталкивались с насилием, а к так называемой терапии возникало очень много вопросов.

Она направлялась к столику в углу клуба, морщась от хлюпающего под ногами ковра, который годами впитывал пролитое пиво. Поверхность стола была липкой, и о происхождении этого липкого слоя Эллен могла только догадываться. Тут она увидела Дуги.

– Принести, пожалуйста, тряпку. За столом невозможно сидеть! – крикнула она ему.