Ключ-город

Без передышки дядя Костя сворачивает на привычную колею:

— Вы, молодые, нынешние, чем берете? Глаз у вас вострый. А потом — наука. Теперь каждая пигалица в образованные выходит… Мне бы мои молодые годы, сел бы за книжки, тетрадки, увидели бы тогда, каков он, ефрейтор Калинин.

Дядя Костя надсадно кашляет. Виталий тянет его к амбразуре.

— Взгляните-ка — фашисты! Эх, жаль, снарядов мало.

Калинин тоже смотрит на фашистов. Потом с сожалением отворачивается. Смотреть противно. Снарядная норма на сегодня полностью израсходована. Вопрос о норме волнует его до скрежета зубовного. Он прикидывается равнодушным, начинает говорить о том, что было бы при полном боекомплекте.

Виталий слушает не очень внимательно. Сколько уж об этом говорено.

Когда сменились и вышли из дота, Константин Иванович все еще ворчал по поводу снарядной нормы. Потом вдруг сказал, как о чем-то простом и ясном:

— Придется поразведать баржу, что в Неве бултыхается. Должны там найтись каленые для нашей «Дуни».

На реке, ближе к правому берегу, виднелась корма затонувшей баржи. О ней и говорил ефрейтор.

Известно было, что она затонула в прошлом году, получив пробоину в днище. Знали также, что баржа везла снаряды.

Подъем ее на виду у врага был невозможен. К тому же снаряды после многих месяцев пребывания в воде могли попортиться.

Что же задумал дядя Костя?

__________

Артиллеристы, хорошо знавшие Константина Ивановича, решили, что он расхворался. Так необычно было его поведение в последующие дни. Он никого не «ершил» и не «взбадривал». Казался всецело поглощенным какой-то думой. Каждый свободный час он проводил у причала и неотрывно смотрел на затонувшую баржу.

Те, кто видели, как ефрейтор шел на командный пункт, позже рассказывали, что он вслух рассуждал с собой и даже размахивал руками.

Подробности его разговора с комендантом узнали немногие. А разговор был примечательный.

Мысль, изложенная ефрейтором, поразила коменданта. Он объяснил Константину Ивановичу всю опасность его предложения, если принять его всерьез.

— Помимо всего прочего, — сказал комендант, — нам не известны все обстоятельства затопления баржи. Наверное, не обошлось без сильного удара. Возможно, что в части снарядов взрыватели стали на боевой взвод…

— Я же старый артиллерист. — Внутренне ефрейтор подосадовал, что ему объясняют такие простые вещи.

— Риск велик.

— Опять-таки на войне без риска нельзя.

— А если для этого дела найти кого помоложе?

Более тяжелой обиды дяде Косте нанести было невозможно. Снова молокососы становятся ему поперек дороги! Он гневно засопел.

— Не знаю уж, кто из молодых нырнет дальше меня. Я Иртыш под водой проходил до половины. Пусть попробуют…

Долго, в раздумье, молчал комендант. Наконец сказал:

— Больше одного человека в помощь вам дать не могу.

Слова эти означали не что иное, как разрешение.

Артиллеристы по самой профессии своей народ смелый, узнав о задумке ефрейтора, удивились.

Когда комендант спросил огневиков, кто пойдет с Константином Ивановичем, Зосимов решительно шагнул вперед и встал рядом с Калининым. В глазах Виталия светилась молодая, озороватая удаль.

— Товарищ комендант, — сказал он весело, — я пойду. Только прикажите товарищу ефрейтору, чтобы он не ворчал, а то мне и на дежурстве во как надоело…

Следующей ночью вдвоем они подвели шлюпку к затонувшей барже со стороны, скрытой от немцев. Шлюпка неразличимо слилась с обводами торчащей кормы.

Ефрейтор потрогал воду и начал раздеваться. Он перебрался на корму баржи и велел Виталию отгрести как можно дальше, под береговую тень.

— Дядя Костя, — начал было Зосимов.

— Разговоры! — остановил его ефрейтор.

Виталий видел, как Константин Иванович исчез под водой. В этом месте разошлись круги.

Нырнувший не появлялся так долго, что Виталий начал тревожиться. Но вот показалась над поверхностью голова.

Виталий хотел подплыть. Но ефрейтор махнул ему рукой — дескать, оставайся на месте.

Не меньше восьми раз Калинин спускался под воду, и все без результата. Тускнела надежда на успех затеянного.

Ефрейтор, тяжко дыша, вылез на корму. Он долго отдыхал, вздрагивал под ночным холодком. Видно, старое сердце давало себя знать.

Когда он нырнул в девятый раз, Виталий не заметил. Посмотрел, а на корме никого нет.

Ожидание показалось юноше страшным. Он не выдержал и двинулся к черной громаде, высящейся над водой.

Внезапно под веслом забулькало, лодка накренилась. Константин Иванович схватился за борт и велел:

— Помоги, быстрей!

Общими усилиями они вытащили из воды снаряд.

Ефрейтор растер свое смуглое тело и начал одеваться.

— Больше не смогу, — сказал он, — ныряй ты. Да смотри не запутайся в веревках; ящики на палубе веревками перехвачены.

Зосимов был хорошим пловцом. Он уверенно нырнул. Но даже близко не подобрался к снарядам. Еще нырнул — и успел только нащупать канаты. Ему было совестно. Думалось: «Вот уж дядя Костя поиздевается вволю».

Но ефрейтор после очередного неудачного нырка примирительно сказал:

— На сегодня хватит. Отдохнем.

Они вернулись в крепость.