Ключ-город

Сигнал этот означал: Шлиссельбургская крепость в наших руках!

__________

В ту же ночь в землянке политотдела дивизии Валентин Алексеевич Марулин получил новое назначение и боевой приказ.

Приказ был отпечатан на толстой серой бумаге тусклым шрифтом. В трех строках говорилось, что комендантом гарнизона Шлиссельбургской крепости назначается капитан Чугунов, комиссаром — Марулин. Перед второй фамилией был оставлен небольшой пробел.

— Правда, звание у вас маловато для комиссара крепости. — Начальник политотдела укоризненно посмотрел на Валентина Алексеевича, будто он был всецело виноват в этом.

Начполит откачнулся на стуле. Это был пожилой батальонный комиссар. Он опять взглянул на четыре скромных треугольничка, прикрепленных к петлицам Марулина, и отложил карандаш.

— Будете представлены к званию политрука.

Пробел в приказе так и остался незаполненным.

В землянке было тихо. Невдалеке ухнула мина. Сквозь накат посыпалась земля. Начполит молчал. Валентин Алексеевич считал себя не в праве первым продолжить разговор. Он стоял чуть сутулясь под низким потолком. Подняв голову, он увидел устремленные прямо на него глаза батальонного комиссара.

— Задачу свою понимаете? — негромко прозвучал вопрос.

— Так точно, понимаю.

Еще тише:

— Справитесь?

— Должен справиться.

Неуверенность ответа не понравилась начполиту. Задвигались брови, нагоняя морщины на лоб.

Внезапно теплый свет в его глазах погас, проглянул холодок. Он уперся кулаками в шаткий стол, поднялся, посмотрел на часы, гулко тикавшие на стене землянки.

— Чугунов уже в крепости. Через пятьдесят минут начнут переправлять пушки. Отправитесь с ними…

Марулин распахнул дверь. Прошагал по трем ступеням вверх. Холодный береговой ветер ударил в грудь.

Вскоре Валентин Алексеевич был уже в хатенке на краю Морозовки, где прожил последний месяц.

Долго ли собираться человеку, привычному к походной жизни? Марулин сунул в полевую сумку несколько тетрадей, книжек, в заплечный мешок — бельишко, и вот он уже готов в новый и пока еще неизвестный путь.

Поселок — без единого огонька, затаился в темноте, словно на дне океана. Разжиженная земля скрадывала шаги. Валентин Алексеевич двинулся по тихим улицам в сторону шоссе.

Он твердо мерял шагами мягкую, разбитую недавно прошедшими танками дорогу.

Впереди засветилась река. У поворота к бухте дорогу преградил боец с автоматом на ремне.

— Кама! — шепнул Марулин пароль.

— Алдан! — отозвался часовой и снова отступил в темноту.

Лодка ждала вновь назначенного комиссара. Она качнулась на набежавшем валу и поплыла. Минуту спустя ее уже нельзя было разглядеть с берега,

Г Л А В А III „В РУЖЬЕ! “

Первая встреча Чугунова и Марулина получилась не очень складная. Виной всему был неосторожный вопрос, заданный капитаном:

— Ты откуда? Кадровый?

— Из запаса.

Короткая пауза. И второй вопрос хлеще первого:

— Не сбежишь?

Марулин кинул вещевой мешок в угол. Повесил полевую сумку на гвоздь, вбитый между кирпичами, поправил гимнастерку под ремнем. Холодно ответил:

— Не для того я пришел сюда.

Разговор происходил в первом этаже корпуса, примыкавшего к крепостной стене, обращенной в сторону Шлиссельбурга. Окна большой комнаты пропускали мало света, все же можно было разглядеть стены с отлетевшей штукатуркой, помятый металлический чайник на столе, винтовки, собранные в козлы.

— Походи по крепости, осмотрись, — предложил Чугунов.

Это «походи» еще больше не понравилось Марулину. Он пристально посмотрел на коменданта. В нем чувствовалась подтянутость профессионального военного, из тех, кого называют «зелеными фуражками». Видимо, закалку получил он, как и сам Марулин, на погранзаставе. Чугунов был худощав, но силен. На щеках — две глубокие складки, взгляд чуть насмешливый.

«Поладим!» — мысленно решил Марулин и вышел на крепостной двор.

Старые, в далеком прошлом тюремные здания носили следы пожара, который бушевал здесь еще в 1917 году. Кирпичи кое-где почернели. Середину двора занимала церковь с лепным зерцалом на фронтоне. Неподалеку от нее высилась серая железобетонная водонапорная башня. Все это круто замкнуто в приземистый шестиугольник массивных стен. Стены толщиной в пять — шесть метров. Построенные в четырнадцатом веке, они были неуязвимы и для снарядов двадцатого.

С земли наверх вели каменные лестницы, края их ступеней стерлись и выветрились. Угловые круглые башни, казалось, созданы для наблюдательных пунктов, для огневых точек.

На дворе работали красноармейцы. Канатами подтаскивали разобранные орудия. Носили бревна для пулеметных гнезд. Несколько человек долбили у основания кладку, чтобы выкатывать пушки на прямую наводку.

Валентин Алексеевич отметил удачный выбор мест для огневых точек. Но решил, что коменданту о своем первом впечатлении ничего не скажет.

Бойцы тащили через площадь кто солому, кто доски. Устраивались на жилье.

Чубатый красноармеец натужился и взвалил на плечо пустую железную бочку. Проходя мимо Марулина, он оступился и уронил груз. Сгоряча боец ругнул стоявшего на его дороге, хотя тот был ни в чем не повинен:

— Эх, чтоб тебя…