Ключ к ее желаниям

— Ты хорошо знаешь этих людей. Значит, ты не думаешь, что они выставят меня за порог, если я рассажу об этом?

— Ни в коем случае, — заверил Ванн, — думаю, ты отлично впишешься в семью. Ты умная, жесткая, талантливая, образованная, великолепная. Что касается внешности, то у них отличные гены, и ты — не исключение.

Софи вышла из ванной.

— Я знаю, что Малкольм вырастил Аву и Дрю после того, как они осиротели, и боялась, что, если я объявлю себя дочерью Малкольма, они начнут ревновать и защищаться. Малкольм похож на их отца, и я бы поняла их.

Ванн пожал плечами:

— Кто может сказать, что они почувствуют? Люди сложны. Но они переживут это, потому что они не глупые и не злобные. Они будут тебе рады.

Софи почувствовала такое облегчение, что ее глаза снова затуманились. Она со смехом вытерла слезы.

— Ух ты. Как позитивно.

— Дрю — мой лучший друг. Я ему доверяю. Я уважаю Малкольма. Я не очень хорошо знаю Аву, но она мне нравится, а Дрю ее просто обожает. Я тебя знаю. Ты потрясающая. В чем тут не быть позитивным?

— Очень мило, Ванн, но было бы глупо думать, что у этой истории нет обратной стороны.

— Не думаю. Принять тебя в семью — все равно, что найти клад.

— Ой, не перегибай палку, — усмехнулась Софи, — я и так на взводе после вечеринки. Думала о том, что было бы, если бы мама была частью семьи Мэддокс. Я могла бы стать одной из них, у меня могли бы быть братья или сестры… Это глупо, я знаю.

— Совсем не глупо. — Ванн сел на кровать и сжал ее руку.

— Я знаю, что прошлого не вернешь, — сказала Софи, — с ошибками покончено.

— Разве что учиться на них, чтобы не повторять, — заметил он.

— У меня нет романа с женатым мужчиной, Ванн. И у меня не будет неожиданной беременности.

— Вообще-то я подразумевал своего отца, — сказал он. — Акоста-старший никогда не расслаблялся. Ни с мамой, ни со мной. Вероятно, это было его посттравматическое расстройство, но оно навсегда оставило на нем след. Может быть, так было и с твоей мамой. И Малкольмом.

Софи кивнула:

— Мама тоже никогда не теряла бдительности. Время от времени она ходила на свидания, но так и не отдала никому предпочтения. Мама не готова была посвятить себя кому-то. Кроме меня.

— Мы не будем такими, как наши родители. — Ванн прижался губами к ее руке.

Софи издала дрожащий смешок.

— Так странно… Но я просто не могу быть с тобой осторожной. Как бы ни старалась.

Ванн покачал головой, глядя ей в глаза:

— Так не старайся.

Этот момент был таким волнительным, а чувства настолько сильными, что Софи едва могла выдержать напряжение. Ее охватила дрожь от страха и… надежды.

Ванн был такой красивый, с серьезными темными глазами. Она коснулась его лица, запоминая каждую черту.

Ванн медленно протянул руку, расстегнул ее накидку, полы которой скрепляла шифоновая роза, снял и отбросил в сторону.

Софи перекинула волосы назад, но не смогла удержаться от смущенного взгляда на глубокий вырез платья, открывающий шрам на груди, и подняла руку, чтобы прикрыть его.

Ванн опередил ее и коснулся шрама. Софи казалось, что сердце колотится о ребра.

— Прекрасно…

— Что? — спросила она.

— Твое сердце, — сказал Ванн, — оно через многое прошло и стало сильнее.

— Оно скачет, как лошадь.

Софи улыбнулась и, потянув атласную ткань, стянула лиф вниз, обнажив грудь.

Ванн обхватил ее груди ладонями.

Софи застонала — она была слишком возбуждена, чтобы играть в прелюдии.

Ванн сразу понял, что ей нужно — опрокинул на спину и вдавливал ее в простыни.

Она была хороша на вкус. Как виски и кофе. Горячая и влажная. Софи ахнула от удовольствия, когда он склонился над ней. Его твердый член упирался в ее жаждущее лоно, не входя в нее. Ванн медленно ласкал ее, скользя, дразня, сводя ее с ума поцелуями…

Софи прижалась к нему, желая ощутить его глубоко внутри себя.

— Пожалуйста, не дразни меня.

— Не сегодня.

Ванн вошел в нее, и оба выдохнули в томительном восторге. Каждый глубокий, стремительный удар сводил ее с ума. Еще и еще, пока она не воспарила. Взрыв блаженства, и Софи потерялась в нем.

Вернувшись на землю, она боялась открыть глаза. Вдруг все будет как прошлой ночью? У него в глазах вновь появятся эти мрачные тени…

Но это не повторилось.

— Привет! — Ванн улыбался: — Наконец-то ты здесь.

Софи почувствовала слабость от облегчения. Он медленно провел рукой по ее бедру.

— Невероятно.

— Итак… Что сегодня изменилось?

Ванн замер:

— В смысле?

— Для тебя, — уточнила Софи. — Вчера секс был потрясающим, но ты не был счастлив. Что изменилось для тебя?

Ванн улыбался.

— Может быть, я тоже теряю бдительность?…

— Ты, кажется, успокоился, — заметила Софи.

Между бровями Ванна пролегла озадаченная морщинка.

— В каком смысле?

— По-моему, я напугала тебя, попросив не разглашать мою тайну, — заметила она. — Чего ты испугался?

— По моему опыту, долго хранимые секреты обычно не приносят счастья, — сказал Ванн.

— Как наш горячий роман? — Софи дразняще захлопала ресницами.

— Я больше не могу держать это в секрете, — признался Ванн, — прости, но я не могу.

Она строго посмотрела на него:

— Ты не станешь сейчас прибавлять мне проблем.