Ключ к тайне

Ирада вошла в квартиру и огляделась. Как-то она не помнила совершенно ничего из прежнего интерьера. Впрочем, кажется, вдоль стен были шкафы? Или, будучи подростком, она просто не задумывалась о метраже и прочих прозаических деталях? Зато теперь Рада смогла в полной мере оценить все достоинства калининградской жилплощади. Да, это вам не московская панельная «двушка». Потолки никак не меньше трех метров, по периметру даже узкая полоска лепнины. Две солидные деревянные двери вели в комнаты и полукруглая арка – в просторную кухню. Пол – деревянные доски, покрытые лаком, светильники матового стекла, украшенные гроздьями желтых матовых шариков, удивительно похожих на янтарь; светлые, почти гладкие обои. Однако, подумала девушка, у тетушки был прекрасный вкус.

Словно угадав ее мысли, Николай Андреевич вздохнул и сказал:

– Вот, всего два года назад ремонт сделали…

Рада оставила чемодан в прихожей, и Николай Андреевич почему-то сразу повел ее в кухню. Рада с легкой завистью оглядела немецкую встроенную технику, удобный стол и стильные занавески на окнах. Она о таком могла только мечтать, и в ее московской жизни всегда находились дела и расходы более важные, чем ремонт кухни. Одежда, например, или горящая путевка в Египет. А уж туфли так и вовсе чистое разорение, порой денег до слез жалко! Но ведь девушка должна прилично выглядеть. Между тем дядя бестолково заглядывал в холодильник и гремел посудой. Говорил что-то про похороны, а потом вдруг повернулся к девушке и быстро спросил:

– А помнишь ли, детка, какой подарок сделала тебе тетя, когда ты приезжала сюда на похороны Клауса?

Ирада слегка опешила и подумала, что дядюшка, должно быть, не совсем в себе. Однако, ничего не говоря, вытащила из-под кофточки медальон. Николай Андреевич подошел поближе, приподнял очки и, щурясь, вглядывался в потемневший металл.

– Да-да, – сказал он наконец, – несомненно, это медальон Терезы. – Потом он схватился за чайник: – Что же это я, человек с дороги, а я и не угощаю ничем… Сейчас, детка, посмотрим, что нам Бог послал. Кажется, я вчера ходил в магазин. Или позавчера. Обычно Терезочка все покупала или давала мне список. Но я сегодня целый день дома, с работы отпросился, так что можем сходить на рынок и пополнить наши стратегические запасы… – Он опять открыл холодильник, задумчиво посмотрел внутрь. Потом полез в шкаф.

Взглянув на его растерянное лицо и дрожащие руки, Ирада сказала:

– Давайте я сама, а вы посидите. У вас, наверное, давление?

– Ну да, – покивал дядюшка. Он сел к столу и как-то словно обмяк. Разговор про болячки был для него привычным, и за несколько минут Рада прослушала полный отчет и теперь была вполне в курсе его анамнеза: несколько лет назад был микроинсульт, но в целом все ничего, только вот когда понервничает или перетрудится, давление поднимается. Но Терезочка всегда настаивала, чтобы он ходил пешком, потому что нагрузки физические все равно нужны, и всегда, смеясь, говорила: «Ты меня переживешь». Она, конечно, была на несколько лет старше, но всегда прекрасно выглядела, и он воспринимал ее слова как женское кокетство, а она вот, видимо, и правда знала… Вспомнив о своей утрате, Николай Андреевич смешался и замолчал, опустив голову.

Ирада торопливо поставила перед ним чашку чая. Еще она выставила на стол вазочку с пряниками, которая нашлась в шкафу, сахарницу и спросила, завтракал ли дядюшка.

Тот покачал головой, и девушка решительно углубилась в холодильник. Там имелись молоко и яйца, а также чуть-чуть масла и совершенно заветренный сыр. Вздохнув, она соорудила непременный омлет и поджарила на сковородке гренки.

Они поели. Взбодрившийся немного Николай Андреевич вполне внятно рассказал, что Тереза умерла в одночасье: занималась чем-то на работе, упала, и когда приехала скорая, то им осталось лишь констатировать мгновенную смерть. Сказали – обширный инсульт.

– На работе? – удивилась Рада. – Но сколько же ей было лет? Она вроде давно на пенсии.

– Что ж, на пенсию не очень-то проживешь, – вздохнул Николай Андреевич. – Да и не такой человек была моя Терезочка, чтобы сидеть дома и телевизор смотреть. Она работала и мне покою не давала.

– Вы вместе работали, да? – спросила девушка, собирая со стола посуду.

Николай Андреевич оживился и принялся рассказывать про Музей Кёнигсберга, старшим научным сотрудником коего он является много лет, «и Терезочка там же работала, перешла к нам из Музея янтаря, а до этого она заведовала библиотекой, но там стало тяжело, и я взял ее в свой проект». Да и не возникло у нее никаких проблем, потому что начинала она именно как музейный работник, еще с Клаусом…

Рада мыла посуду, стоя вполоборота к раковине и поглядывая на дядюшку. Николай Андреевич вполне оживился, руки перестали дрожать, и на лице появился слабый румянец.