Ключ от бездны

– Мрачновато, но в целом норм, как мне и рассказывали.

Странноватый проводник по прозвищу Косорылый с любопытством вглядывался в сумрачный пейзаж. Бучек незаметно перекрестился.

Если бы не миссия, никогда бы его нога не ступила на эти мерзкие земли. Забайкальские леса – тоже не подарок, но там хоть светло, к мрачным же равнинам Фолклендов он оказался не готов.

Чем ближе Феликс продвигался к цели, тем становилось труднее. Где найти в себе силы, чтобы преодолеть отпущенное испытание? Но с божьей помощью он справится, не может не справиться, потому что иначе… Нет, никаких иначе.

Косорылый захлопнул дверь, оставив снаружи завывающий ветер, шмякнул рюкзак на пол и сполз спиной по стене, пристроившись рядом с поклажей.

– Мы разве не пойдем дальше?

– Не-а. – Толик зевнул и прикрыл глаза. – Ночью по незнакомой местности – я же не мутантом укушенный. Рассветет, тогда и метнемся комариком.

Проводник тут же захрапел, и Бучеку ничего не осталось, как тоже устроиться на полу. Плохо, что приходилось терять время, но и не признать правоту Косорылого он тоже не мог – лучше уж переждать до утра, чем свернуть в темноте шею.

Зато можно было обдумать происходящее.

Когда он только оказался в Забайкальской Зоне, задача не казалось сложной. Обычный лес, по которому нужно пройти всего лишь несколько десятков километров. Необычное белое небо не пугало, опасности, о которых его предупреждали, почти не встречались, проводник попался хоть и странный, но опытный. Разве что происшествие на мосту? Ну да, там он оплошал, но все ведь закончилось пусть и не благополучно, но приемлемо. Конечно, жалко сотрудника «Периметра», но, в конце концов, рисковать – его работа.

Однако все изменилось после того, как Бучек поведал проводнику истинную причину своего появления в Зоне. После этого мирный забайкальский лес будто взбесился. Бучек видел, как напрягся Косорылый, как почти по-животному принюхивался и шагу не ступал без того, чтобы не бросить гайку.

Реку они перешли в другом месте, не по мосту с «медузой», а выше по течению, через галечную отмель, и сразу наткнулись на четырех мутантов. Мерзкие, вонючие выродки брели навстречу, неестественно дергаясь. Не верилось, что когда-то они были людьми, ничего человеческого в этих существах не осталось. Даже сейчас, вспоминая, Бучек содрогался от одолевающего его чувства гадливости. А тогда он невольно застыл на месте – не от испуга, а от омерзения.

– Не боись, – бросил, обернувшись, Косорылый, – мутанты не нападают на мирных сталкеров, но если опасаешься, можно и обойти их.

Но обойти не получилось, мутанты разделились. Нет, они не нападали, они, как выяснилось, всего лишь стремились загнать людей в какую-то пузырящуюся дрянь ярко-зеленого цвета. Наверняка ядовитую. Хорошо, Толик вовремя сориентировался и отступил назад, а потом несколькими меткими выстрелами из рогатки (кто бы мог подумать, что рогатка окажется вполне действенным оружием!) распугал уродов. Зато потом, когда они чуть не вляпались в растянутую между деревьями белесую паутину, вернее, это он, Бучек, чуть не вляпался, Косорылый заорал как безумный: «Назад, мать твою!» Спрашивать, чем чревато попадание в эту белесую дрянь, Феликс не стал.

Мертвяки еще долго волоклись следом, не упуская людей из виду. Хотя им и смотреть-то было нечем… А перед телепортом самый отчаянный из мутантов решил напасть. Вот и верь после этого словам проводника… Впрочем, Косорылый сам и решил проблему, без него Бучек бы не справился. Последние метры до телепорта они преодолели почти бегом.

Словак не жалел, что рассказал Толику об истинной причине своего визита в Зону. Не жалел он и том, что солгал. Ложь во спасение допустима и оправданна.

С этими мыслями он не заметил, как задремал. Снилось нечто несуразное. Проснулся, когда кто-то позвал его по имени, и не сразу сообразил, где находится.

Толик приоткрыл дверь маяка, и ледяной ветер, ворвавшись снаружи, принес запах йода и гниющих водорослей.

При свете дня Фолклендская Зона выглядела еще отвратительнее, чем ночью. Пронизывающий ветер, сизое небо, в котором что-то постоянно вспучивалось и клокотало. Вся эта мешанина время от времени набухала фурункулом и затем изливалась наружу лиловым гноем. А Толик как завороженный любовался этим гадким небом. Пялился восторженно, шевеля губами, потом упал на колени и забормотал. Ветер доносил до Бучека обрывки слов: «будь благосклонна», «постараюсь не прогневить», «с почтением приму». Потом сел на пятки и прикрыл глаза. Сверкнула молния – лиловая, непривычно молчаливая, без грома, – ветер трепал наброшенный на голову капюшон хламиды, но Косорылый полностью ушел в себя.

«И сколько это будет продолжаться?» – раздраженно подумал Бучек.