Ключ от этой двери

Аяна вздрогнула, но не от этих слов, которые согрели и одновременно потревожили её сердце, а от того, что Конда внезапно согрел её лодыжку своими пальцами, незаметно сунув их под подол платья. Она сидела, едва сдерживая смех, а Конда щекотал ей ногу с абсолютно невозмутимом видом. Она попыталась высвободить ногу, но это её ёрзанье заметила Гелиэр и обеспокоенно склонилась к уху Аяны.

– Аяна, у тебя... зов природы? – взволнованно прошептала она. – Давай попросим причалить, а то выйдет конфуз... Ох, что же делать...

Мират тоже бросал косые взгляды, и Аяна дёрнула ногой, безуспешно пытаясь вырвать её из железной хватки Конды, но тот лишь хитро покосился.

– Всё хорошо. Может, погуляем? – спросила Аяна. – Гелиэр, как насчёт пройтись?

– Давайте доберёмся до тех кустов, – сказал Мират. – И оттуда пойдём к выходу. Мы довольно давно в парке, боюсь, девушки могут устать на этой жаре.

Он подвёл лодку к берегу, расцвеченному брызгами пышных цветов на шарообразных кустах, выпрыгнул, невольно раскачав её, на берег, и подтянул за верёвку. Конда поднялся, отпуская наконец ногу Аяны, и подал руку Гелиэр. Та, бледнея, протянула ему руку и неловко вышла из лодки к Мирату.

– Капойо, – сказал Конда, – тебя снова переставить?

Аяна не могла состроить ему рожу, хотя и очень хотела, потому что на неё смотрела её кирья, поэтому просто протянула ему руку и вышла на берег по неожиданно тёплой под ногами решётке настила, крепко схватив пальцы Конды и слегка сожалея, что не кивнула.

– Эх! – сказал Мират, ногой отпихивая нос лодки от берега. – Славно про...

– Подожди! – воскликнул Конда. – Зачем? Она не привязана!

Было поздно. Лодка медленно удалялась от берега, и короткий конец верёвки нырнул в воду, прямо из-под ноги Аяны, которая пыталась задержать его, наступив.

– Аяна, – прошептала Гелиэр. – Твоя обувь...

Аяна глянула вниз, на свою босую ногу, и быстро спрятала её под подол.

– Я же говорила, что они готовятся сойти в лейпон, и туда им и дорога, – прошептала она. – То-то я думаю, так легко ногам стало, будто от грехов очистились.

– Ничего, её зацепят багром, – сказал Мират, уже оборачиваясь уходить. – Я что-то не подумал. Простите. Погодите, что это там?

Он вытянул шею, пытаясь рассмотреть то, что лежало на дощатом настиле дна.

– Это мои туфельки, – сказала Аяна, уставясь в землю и вспоминая, как дёрнула ногами, когда Конда щекотал её. – Мне очень неловко. Простите. Они сами свалились. Видимо, пришёл их последний час.

Наступила тишина.

– Судя по их внешнему виду, их последний час наступил очень, очень давно, – с сомнением сказал Конда. – Ещё до пришествия Алкейма. Я бы не узнал в этом обувь, если бы ты не сказала, капойо.

– Не смущай капойо, Конда, – казал Мират. – Разное случается. Никто ничего не видел. Замнём.

Они стояли и молча смотрели, как лодка неторопливо уносит серое измученное нечто от берега.

– Но мы видели, – сказал укоризненно Конда. – Такого зрелища не стереть из памяти. Там уже... нечего заминать. У кутарцев есть обычай. Они хоронят павших и усопших в море, отправляя погребальную лодку и запуская ей вслед горящую стрелу. У меня нет лука, а жаль, потому что надругательство над останками усопших – это великий грех, отягощающий совесть, а над этими останками явно надругались не раз и не два, и дальнейшее их присутствие в нашем мире есть попрание всяких норм морали. Капойо, неужели твоя совесть молчала, когда ты попирала... это?!

Он укоризненно посмотрел на Аяну, которая стояла, виновато покраснев и еле сдерживая смех, и умоляюще глядела на него.

– Нет, я не полезу за ними в воду, – сказал он, расширив глаза. – Я только что говорил по огненное погребение, потому что побоялся, что это вернётся в виде врэка, так что однозначно нет. Хотя тут явно теплее, чем в водах Фно.

– Фно? – переспросил Мират.

– Да. Одна очень красивая река, в которой я однажды с большим удовольствием искупался, – сказал Конда.

Аяна увидела его вновь стоящим перед арем Тоссом в мокрой одежде, с которой капала холодная, как последние дни сентября, вода Фно, и содрогнулась.

– Тебе придётся идти босиком, капойо, – сказал Конда. – К счастью, тут нет камней, о которые можно распороть ногу.

– Спасибо за заботу, кир, – вежливо кивнула Аяна. – К счастью, это всего лишь ухоженная тёплая дорожка, а не какие-нибудь сугробы.

– Нам повезло, что гуляющих так мало, – сказал Мират. – Судя по склону, нам в ту сторону.

Аяна шла за своей кирьей, семеня ногами так, чтобы их не было видно из-под подола, и откровенно наслаждаясь тёплыми шершавыми плитами боковой аллейки парка. Мират рассказывал что-то об охоте и грибах, и Гелиэр наконец успокоилась и перестала оглядываться на Аяну.

– Я бы тоже с большим удовольствием прошёлся босиком, – тихо сказал Конда.

– Так сними обувь, – подмигнула Аяна.

– Я больше не безумный кир. Я должен придерживаться правил приличия. Почему ты довела свою обувь до гибели, но продолжила осквернять её мощи?

– Не могла решиться на новые пытки. У вас очень неудобная обувь.

– Я говорил об этом как-то.