Читаем Ключ от этой тайны (СИ) полностью

  - Медленно работаешь, гнида! Быстрее надо!



  Вспыхнувший от гнева Феликс резко обернулся. Совершенно неожиданно он ударил Блащука в лицо.



  Но крепкий сержант только пошатнулся. Удар Феликса его ещё больше разозлил. Приложил палец к разбитой губе.



  - Ах ты, щенок!



  Он с силой толкнул Феликса на пол, навалился сверху и стал давить коленом на грудь.



  Феликсу казалось, что сейчас треснут его кости. Он ворочался, пытаясь сбросить с себя напавшего, но тот был сильнее и наглее.



  - Да я вижу вы вцепились всерьёз! - внезапно послышался чей-то голос.



  Сильные руки сбросили сержанта, будто куль с мукой.



  Чугунный удар кулака пригвоздил Блащука к полу.



  - Встать!



  Феликс, кашляя, с трудом поднялся.



  Перед ним стоял лейтенант Делецкий - командир взвода. На рукаве его рубашки алела красная повязка. Лейтенанта Делецкого Феликс уже неплохо знал. Это был высокий темноволосый красавец с гладким, хорошо выбритым лицом, пахнущий одеколоном.



  - Кто таков?



  Феликс не без труда доложил, покашливая:



  - Курсант Степанский, третий взвод, первое отделение.



  - Из моего взвода? Степанский, доложите, что произошло! Вы в наряде? - спросил лейтенант.



  - Никак нет... Я...



  - Понятно... - догадался лейтенант. - Картина ясна. Курсант Степанский, в спальное помещение бегом марш! Отбой! А ты, младший сержант, поднимайся, докладывай.



  Последние слова относились к Блащуку. Он стоял, пошатываясь, размазывая кровь.



  Лейтенант покосился на Феликса. Тот вышел и закрыл дверь, так и не узнав, что там произошло дальше. Но более никогда Блащук не трогал Феликса и вообще, кого-то из третьего взвода. Только орал и зыркал злобно.



  Потом начались занятия по расписанию. Все изматывались так, что было уже не до личных издевательств.



  Приходилось маршировать в грубых сапогах по раскалённом солнцем плацу, зубрить скучные уставы, упражняться на перекладинах и на брусьях, одолевать полосу препятствий, надевать противогаз, в дождь и ветер ехать на тактическую подготовку и с полной амуницией рыть окопы, бегать по лесу или по пересечённой местности, стрелять из карабина СКС, ходить в патруль, дневальным по роте или стоять навытяжку у знамени части.



  Узнал поближе Феликс и лейтенанта Делецкого. Внешне он напоминал Феликсу актёра Александра Белявского игравшего роли Фокса в сериале "Место встречи изменить нельзя".



  Поначалу он казался холёным хвастуном, постоянно рассказывающим о каких-то своих достижениях. Но позже Феликс убедился, что Делецкий не только горазд болтать языком, но и сам отлично подготовлен: быстрее всех бегает полосу препятствий, легко крутит "солнце" на турнике, лихо упражняется на брусьях. Да и в стрельбе был первым. С такого комвзвода можно было бы брать пример, если бы не пристрастие лейтенанта к "зелёному змию". В таком виде Делецкий иногда появлялся вечером и, почему-то, не в военной, а в спортивной форме. Он болтал что-то смешное, требовал построения взвода иногда даже ночью. Всё это он именовал "учебной тревогой".



  Наряды сшибли Феликса с ног, особенно наряд по кухне, когда нужно было вручную чистить картошку почти до утра на весь полк, ведь картофелечистка давно была сломана.



  Более всего Феликсу нравилось ходить в патруле. Его брал с собой сержант Ткаченко. Они вышагивали по части со штык - ножами на ремнях. Впереди лёгкой пританцовывающей походкой в ладной, хорошо сидящей форме вышагивал сержант Ткаченко. За ним топали двое патрульных.



  Особенно запоминались обходы, когда воинская часть спала, когда полуночно - синее тёплое небо нависало над головой. Они присаживались отдохнуть на скамейку среди кустов жасмина. Сержант Ткаченко рассказывал о родной Полтавщине, о мотогонках, в которых с азартом участвовал.





  ***



  На плацу, под жёлтым палящим солнцем, стояли в парадной форме курсанты. Каждый, выйдя из строя с карабином Симонова, произносил текст присяги. Слова улетали в небеса, а тело воспаряло ввысь под тёплыми и радостными взглядами пап и мам, приехавших на присягу.



  Эту церемонию репетировали очень долго. Нужно было не только красивое чтение слов присяги, но и чёткое прохождение строем под песню:





  "Далеко - далёко слышится как трубач трубит отбой".





  Смущённая мама целовала и роняла слёзы. Отец сдержанно поздравил и крепко пожал руку, но после, растаяв, обнимал и хлопал по спине.



  Почти всё время они просидели на скамейках неподалёку от КПП. На глазах поражённых родителей Феликс сумел выкушать целую банку клубники. С удовольствием отведал маминых пирожков. Мама передала письмо от Иры.



  Время свидания пролетело быстро. Наслушавшись советов родителей, Феликс вернулся в роту в отличном настроении, сжимая большой пакет со снедью. Он поделился разными вкусностями с друзьями. Из соседнего батальона пришёл Лёша Горелкин. Он был в парадном - за отличное несение службы в карауле его отпускали в увольнение. Феликс его познакомил со скромнейшим Серёжей Журовым.



  В этот день к ужину выдали праздничный десерт - по кусочку вафельного торта.



  Только незадолго до отбоя, когда все смотрели телевизор, Феликс вскрыл письмо от Иры:





Перейти на страницу:

Похожие книги

Обитель
Обитель

Захар Прилепин — прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий «Национальный бестселлер», «СуперНацБест» и «Ясная Поляна»… Известность ему принесли романы «Патологии» (о войне в Чечне) и «Санькя»(о молодых нацболах), «пацанские» рассказы — «Грех» и «Ботинки, полные горячей водкой». В новом романе «Обитель» писатель обращается к другому времени и другому опыту.Соловки, конец двадцатых годов. Широкое полотно босховского размаха, с десятками персонажей, с отчетливыми следами прошлого и отблесками гроз будущего — и целая жизнь, уместившаяся в одну осень. Молодой человек двадцати семи лет от роду, оказавшийся в лагере. Величественная природа — и клубок человеческих судеб, где невозможно отличить палачей от жертв. Трагическая история одной любви — и история всей страны с ее болью, кровью, ненавистью, отраженная в Соловецком острове, как в зеркале.

Захар Прилепин

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Роман / Современная проза
Я из огненной деревни…
Я из огненной деревни…

Из общего количества 9200 белорусских деревень, сожжённых гитлеровцами за годы Великой Отечественной войны, 4885 было уничтожено карателями. Полностью, со всеми жителями, убито 627 деревень, с частью населения — 4258.Осуществлялся расистский замысел истребления славянских народов — «Генеральный план "Ост"». «Если у меня спросят, — вещал фюрер фашистских каннибалов, — что я подразумеваю, говоря об уничтожении населения, я отвечу, что имею в виду уничтожение целых расовых единиц».Более 370 тысяч активных партизан, объединенных в 1255 отрядов, 70 тысяч подпольщиков — таков был ответ белорусского народа на расчеты «теоретиков» и «практиков» фашизма, ответ на то, что белорусы, мол, «наиболее безобидные» из всех славян… Полумиллионную армию фашистских убийц поглотила гневная земля Советской Белоруссии. Целые районы республики были недоступными для оккупантов. Наносились невиданные в истории войн одновременные партизанские удары по всем коммуникациям — «рельсовая война»!.. В тылу врага, на всей временно оккупированной территории СССР, фактически действовал «второй» фронт.В этой книге — рассказы о деревнях, которые были убиты, о районах, выжженных вместе с людьми. Но за судьбой этих деревень, этих людей нужно видеть и другое: сотни тысяч детей, женщин, престарелых и немощных жителей наших сел и городов, людей, которых спасала и спасла от истребления всенародная партизанская армия уводя их в леса, за линию фронта…

Алесь Адамович , Алесь Михайлович Адамович , Владимир Андреевич Колесник , Владимир Колесник , Янка Брыль

Биографии и Мемуары / Проза / Роман, повесть / Военная проза / Роман / Документальное