Читаем Ключ от этой тайны (СИ) полностью

  Поэтому, когда зазвучал Джо Дассен, Феликс подошёл к ней, опасаясь, как бы она не убежала и предложил:



  - Хорошая мелодия. Я тебя приглашаю.



  Он слегка поклонился. Феликс видел в кино, что так делают.



  Слегка оторопевшая Лиля улыбнулась, подала ладошку, нежную и хрупкую, будто лист цветка. Она шла с Феликсом в центр зала (ибо танцующих было немного). Им казалось, что весь мир, горя глазами, смотрит на них.



  Он осторожно вёл её, припоминая Иркины уроки, чувствуя её руку, а главное, как плавно изгибается её спина в жарком танце, для него это было первое ощущение девичей спины. От счастья спёрло дыхание!



  Феликс осмелился приблизить её к себе. Туманный и загадочный взор её голубых глаз, губы, будто вырезанные из коралла, водопад светлых волос, пахнущих апельсиновым цветом, были совсем рядом...



  Он тихонько сказал ей что-то. Наверное: "ты очень красива". Её глаза засияли будто небо, а щёки порозовели.



  Мелодия уже закончилась. Феликс увлёк её к выходу.



  Они стояли пустом и тёмном коридоре. Где-то за стенами шумел вечер, а за стеклом колебались сумрачные ветви.



  Они стояли без слов, а потом их губы встретились. Земля закружилась, вселенная вздрогнула, загорелись, застучали сердца... Феликсу показалось, что стук заполнил весь мир.



  Лиля сообразила быстрее. Она легко освободилась от объятий и прильнула к тёмному стеклу.



  - Это Домкрат! - крикнула она, посмотрев на Феликса. - Это он стучит! Надо ему открыть.



  Феликс бросился ей помогать. С трудом нашли щеколду. Окно со скрипом и звоном отворилось. Сразу же свет провалился в ночь, как в пропасть.



  Фигура Домкрата вырисовалась на фоне заглохшего сада, в окно влетел запах черёмухи.



  - Салют, тореро! - сказал Домкрат. - Только тихо. Слушайте, ребятки, пожрать вынесите. Спасите голодающего!



  - Ты чё, совсем умираешь, Домкрат? - с тихим смехом спросила Лиля.



  Но Домкрат твёрдо всматривался в глаза Феликсу.



  - Фель, это ты? Помоги старому другу.





  ***



  Спустя двадцать минут они сидели на скамейке в скверике, скрытые от дворца кустами жимолости.



  Ночь перевалила за половину. Цветы и травы усилили свой аромат. Тихо шелестели деревья, и трещали сверчки.



   Они жевали бутерброды, запивая лимонадом и вином. Было очень весело. Феликс рассказал анекдот, от которого Шерман и Домкрат попадали от хохота, а Лиля отмахнулась, чувствуя себя неловко.



  Но Феликс был на седьмом небе. Было прохладно, он накинул на плечи девушки свой пиджак. Они сидели в обнимку, а Домкрат отметил, что счастливее Феликса сейчас нет парня на свете. Лиля поведала Домкрату историю о том, как она смогла списать на экзамене, обманув бдительного учителя.



  - Ах, этого...Этого стоило надуть! - хвалил Домкрат.



   Шерман рассовывал принесённые Лилей конфеты по карманам. Некоторые из них он внимательно осмотрел при лунном свете.



  - Ухты! Глянь, Домкрат. "Маска", "Кара-Кум", "Мишка на севере"... Здорово кормят наш комсомол!



  Потом Домкрат и Шерман, сытые и довольные, курили крепкие сигареты и непристойно шутили.



  Далеко послышались голоса. По аллейке, мимо стендов с передовиками, кто-то медленно шёл.



  Шерман встал, всмотрелся.



  - Шухер! Сматываемся!



  Они быстро поднялись, собрали в промасленную бумагу все остатки пиршества.



  - Я провожу тебя, - сказала Лиля Домкрату.



  И серьёзно посмотрела на Феликса.



  - Ты со мной?



  Домкрат, схватив внезапно её за руку, притянул к себе.



  - А зачем нам Фель? А я не подойду?



   Он приблизил к её устам лицо, в уголке губ была зажата сигарета.



  - Это сложный вопрос, - сказала Лиля.



  - Я наступлю на тебя. Ты слышала? Я хочу наступить на тебя..., - тихо говорил Домкрат.



  - Ага! Только вытирать придётся, - дерзко заметила Лиля.



  Феликс весь сжался, внутри всё замерло.



  Тонкая маленькая рука Лили казалась серебряной от света звёзд и луны, и эта рука сейчас пребывала в лапищах Домкрата.



  Кто-то открыл окно в душном зале и послышались слова песни:





  Взгляд при встрече отведу



  И пускай щемит в груди



  Я к тебе не подойду



  Я к тебе не подойду



  И ты ко мне не подходи.





  Песня как будто отрезвила Домкрата.



   Поцеловав маленькую руку Лили, он отпустил её.



  - Ладно! Ребятки, есть идея. Сегодня праздник у вас. Как без народных гуляний и народных катаний. Покатаемся?



  - А у тебя что, детская лошадка есть? - ядовито спросил Феликс.



  Шерман заржал, выставив редкие зубы.



  - Дерзишь, Фель. Раньше такого за тобой не просекал. Хватил лишнего. Это ничего, бывает, - сказал Домкрат.



  - Нет, ты за слова свои-то отвечай, - поддержала Лиля. - На чём катать собрался?



  - Есть тачка, - подмигнул Домкрат. - Классная. Одного фраера.



  - Финна? - спросила Лиля.



  - Ха, ты что, тронутая, - сказал Шерман. - Тоже мне нашла фраера! У Финна мотоцикл. Говорим тебе - колёса, настоящие!



  - Класс! А можно я подругу возьму?



  - Не... Не надо, - нахмурился Домкрат и махнул рукой. - Потом её папа-мама искать будут. А так мы одни и прокатимся... Твои старики здесь?



  - Нет, домой отчалили!



  - А твои, Фель?



  - Тоже.



  - А шмотки?



  - Всё моё ношу с собой, - отчеканил Феликс.



  - А я сбегаю..., - сказала Лиля. - Мне ещё надо пакет забрать, там косметичка и кофточка. А то холодно...



  - Давай! Одна нога здесь, другая там.











  ***



Перейти на страницу:

Похожие книги

Обитель
Обитель

Захар Прилепин — прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий «Национальный бестселлер», «СуперНацБест» и «Ясная Поляна»… Известность ему принесли романы «Патологии» (о войне в Чечне) и «Санькя»(о молодых нацболах), «пацанские» рассказы — «Грех» и «Ботинки, полные горячей водкой». В новом романе «Обитель» писатель обращается к другому времени и другому опыту.Соловки, конец двадцатых годов. Широкое полотно босховского размаха, с десятками персонажей, с отчетливыми следами прошлого и отблесками гроз будущего — и целая жизнь, уместившаяся в одну осень. Молодой человек двадцати семи лет от роду, оказавшийся в лагере. Величественная природа — и клубок человеческих судеб, где невозможно отличить палачей от жертв. Трагическая история одной любви — и история всей страны с ее болью, кровью, ненавистью, отраженная в Соловецком острове, как в зеркале.

Захар Прилепин

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Роман / Современная проза
Я из огненной деревни…
Я из огненной деревни…

Из общего количества 9200 белорусских деревень, сожжённых гитлеровцами за годы Великой Отечественной войны, 4885 было уничтожено карателями. Полностью, со всеми жителями, убито 627 деревень, с частью населения — 4258.Осуществлялся расистский замысел истребления славянских народов — «Генеральный план "Ост"». «Если у меня спросят, — вещал фюрер фашистских каннибалов, — что я подразумеваю, говоря об уничтожении населения, я отвечу, что имею в виду уничтожение целых расовых единиц».Более 370 тысяч активных партизан, объединенных в 1255 отрядов, 70 тысяч подпольщиков — таков был ответ белорусского народа на расчеты «теоретиков» и «практиков» фашизма, ответ на то, что белорусы, мол, «наиболее безобидные» из всех славян… Полумиллионную армию фашистских убийц поглотила гневная земля Советской Белоруссии. Целые районы республики были недоступными для оккупантов. Наносились невиданные в истории войн одновременные партизанские удары по всем коммуникациям — «рельсовая война»!.. В тылу врага, на всей временно оккупированной территории СССР, фактически действовал «второй» фронт.В этой книге — рассказы о деревнях, которые были убиты, о районах, выжженных вместе с людьми. Но за судьбой этих деревень, этих людей нужно видеть и другое: сотни тысяч детей, женщин, престарелых и немощных жителей наших сел и городов, людей, которых спасала и спасла от истребления всенародная партизанская армия уводя их в леса, за линию фронта…

Алесь Адамович , Алесь Михайлович Адамович , Владимир Андреевич Колесник , Владимир Колесник , Янка Брыль

Биографии и Мемуары / Проза / Роман, повесть / Военная проза / Роман / Документальное