Ключ от вечности

Старуха не думала спать.

Она взяла с полки пустой котелок, налила в него немного воды, подсыпала в воду какой-то порошок из зеленоватой склянки, размешала его веткой, которую сняла с веревки, и уставилась в котелок пристальным, немигающим взглядом.

Сперва поверхность воды забурлила, как будто котелок стоял на огне. Вскоре, однако, она успокоилась и стала ровной и гладкой, как зеркало. И на поверхности этого зеркала стали одна за другой возникать странные картины.

Старуха внимательно разглядывала эти картины и что-то вполголоса бормотала. Вдруг вода снова забурлила и снова успокоилась.

На этот раз из котелка на старуху смотрело лицо.

Точнее, не лицо, а серебристая маска с темными прорезями глаз и криво ухмыляющейся щелью рта.

Рот маски непонятным образом расширился и хотел что-то произнести…

Старуха вскрикнула и выплеснула содержимое котелка в камин.

Угли зашипели и погасли.

В углу комнаты приподнялся немолодой мужчина и вполголоса проговорил:

– Что вы увидели, сударыня?

– Тебе лучше не знать этого, сударь.

– Нет, я предпочитаю знать. Говорят же – предупрежден, значит вооружен!

– Никакое оружие не поможет тебе против твоего врага. Я ведь говорила, что он – слуга самого Сатаны…

– Что же мне делать?

– Я попросила совета у духов ночи – и они ответили мне, что только один человек может тебе помочь.

– Что же это за человек?

– Я назову тебе его имя, сударь, и даже провожу к нему, но прежде ты должен честно ответить, из-за чего за тобой гонится барон де Оливьер.

Мужчина молчал.

Старуха покачала головой:

– Ну, коли не хочешь довериться мне – не жди и ты от меня помощи.

– Простите, сударыня, – мужчина пристально взглянул на нее. – Я так часто сталкивался с коварством и предательством, что уже не знаю, кому можно верить, а кому нет. Мне очень нужна ваша помощь, но кто знает – вдруг вы прислуживаете моему врагу… я ведь ровным счетом ничего о вас не знаю…

– Покажи-ка мне еще раз свой перстень!

Дядя Готфрид протянул к свету правую руку. Старуха уставилась на перстень, на лице ее появилось задумчивое, мечтательное выражение. Потом она искоса взглянула на своего собеседника:

– Значит, ты говоришь, что купил этот перстень у бродячего торговца?

– Ну да… – ответил тот, пряча глаза.

– А я, признаться, подумала… я видела этот самый перстень на руке у одного мужчины. Это было много лет назад, когда я была молода и красива… – Перехватив недоверчивый взгляд мужчины, она криво усмехнулась: – Что, трудно поверить? Так вот знай, в молодости я была очень хороша собой, и на меня заглядывались важные господа! Но когда я увидела его, сердце у меня забилось, как птичка в силках…

– Его? – переспросил мужчина. – О ком вы говорите, сударыня?

– О докторе Фаусте, о ком же еще! Я ведь тогда не знала, что моя так называемая любовь – дело рук демона, который ему тогда прислуживал… а впрочем, если бы и знала – разве от этого что-нибудь изменилось бы?

– Значит, вы любили доктора Фауста? – мужчина снова взглянул на нее недоверчиво. – А ведь он не был хорош собой…

– Любовь зла… – старуха вздохнула, потом быстро взглянула на Готфрида. – Так ты все же знал его?

– Бесполезно отпираться. Я несколько лет был у него в учениках.

– И это он подарил тебе этот перстень?

– Да, именно он.

– Я так и думала… он не раз обещал подарить его мне на память, но потом бросил несчастную Маргариту…

– Маргариту? Так это ваше имя?

– Было когда-то… – старуха поморщилась. – Но для такой, какая я сейчас, это имя совсем не подходит.

– Надо же! А я слышал, что Маргарита умерла!

– Так и есть. Та девушка, конечно, умерла. Разве во мне осталось хоть что-то от нее?

– Что же, сударыня, в память о своей давней любви вы поможете мне спастись от моего врага?

– А ты доверишься мне? Покажешь то, из-за чего гонится за тобой этот дьявол?

Дядя Готфрид тяжело вздохнул.

– Похоже, у меня нет другого выхода…

Он развязал свою котомку, вытащил из нее замшевый мешочек и вытряхнул на стол странное металлическое устройство, состоящее из нескольких концентрических кругов.

– Вот то, за чем охотится барон де Оливьер! Доктор Фауст называл его обероном…

– Да, он говорил о нем, но никогда мне не показывал. Да и на перстне изображен этот же оберон. Говоришь, он сам его тебе отдал?

– Он доверил мне его незадолго до смерти. Видно, чувствовал, что его смертный час близок…

– А как он умер?

– Страшно умер, сударыня! Накануне он остановился в маленькой гостинице, поужинал и лег спать. Но ночью в его комнате поднялся страшный шум. Хозяин гостиницы и все его домашние столпились на лестнице, они пытались войти в комнату – но безуспешно. Лишь когда рассвело, они смогли войти в комнату, где и нашли мертвого постояльца… все кости у него были переломаны, а на лице выражение такого ужаса, словно он видел самого дьявола!

– Так оно и было… разве что к нему явился не сам Сатана, а один из его прислужников. Видать, демон хотел получить оберон, но не нашел его и очень разозлился. Оттого-то доктор Фауст и отдал оберон тебе, что ждал появления демона.

– Так что же, сударыня, вы поможете мне скрыться от барона де Оливьера?

– А тебе и не нужно от него скрываться. Барон гонится не за тобой, ему нужен только оберон, и если оберона у тебя не будет – Оливьер перестанет тебя преследовать.

– Но кому же я могу доверить оберон?

– Есть только один человек, который может сохранить его, только один, кто не убоится прислужника Сатаны.

– Как же мне найти его?

– Пойдем, я отведу тебя к нему.

Дядя Готфрид хотел разбудить своего племянника, но старуха помотала головой:

– Не тревожь его. Пусть спит. Он слишком разговорчив, так что будет лучше, если он ничего не узнает.

– А что, если он проснется один в этой лачуге?

– Он не проснется до нашего возвращения, я об этом позаботилась. А Мауриций присмотрит, чтобы ничто не потревожило его сон.

Старуха взяла какой-то узелок, лежащий возле очага, и покинула свою лачугу. Мужчина последовал за ней.

Они углубились в лесную чащу и долго шли – сначала по едва заметной тропе, а затем и вовсе по бездорожью, продираясь через непролазный кустарник. Дядя Готфрид уже выбивался из сил, а старуха все шла и шла как заведенная.

Вокруг них ночной лес жил своей тайной жизнью, переговаривались столетние деревья, ухал филин, какой-то большой зверь трещал сучьями. Старуха не обращала на эти звуки никакого внимания.

Наконец, когда Готфрид уже падал с ног от усталости, они вышли на маленькую поляну, со всех сторон окруженную могучими елями.

Посреди поляны стоял остов сожженного молнией древнего дуба. Обгорелый ствол был покрыт трещинами и шрамами, как старый боец, побывавший во многих сражениях. Возле корней этого дуба из земли бил источник.

Старуха подошла к дереву и проговорила неуверенным, смущенным голосом:

– Прости, старец, что нарушаю твой покой. Выйди к нам, нам очень нужна твоя помощь!

– К кому вы обращаетесь, сударыня? – удивленно спросил Готфрид.

– Молчи! – шикнула на него старуха и повторила:

– Выйди к нам, старый человек!

И тут то ли заскрипели обугленные сучья, то ли из глубины дерева донесся скрипучий голос:

– Ты, женщина, принесла мне чего-нибудь вкусного?

– Конечно, старец, как я могла забыть! – она достала из узелка несколько печеных картофелин.

Дуб снова заскрипел, и вдруг одна из трещин на его стволе расширилась, и из нее вылез старик с длинными седыми волосами. Он казался старым, как само время, но в то же время крепким и мощным, как столетний дуб. Глаза его были белыми, лишенными зрачков, но в то же время зрячими, более того – зоркими, как ни у одного человека.

Старец схватил картофелины и жадно, торопливо съел их. Затем обратился к старухе:

– Чего ты хочешь, женщина?

– Помоги нам. Вот за ним, – она указала на Готфрида, – за ним гонится демон. Ему нужна одна вещь. Спрячь эту вещь, старец!

Старик взглянул на Готфрида пронзительным взглядом белых глаз, протянул руку. Готфрид положил в эту руку замшевый мешочек с обероном.

Старец поднес мешочек к глазам – и вдруг на его древнем лице расцвела улыбка.

– Я много слышал о нем! – проговорил он наконец. – Не беспокойтесь, у меня он будет в безопасности! Я сохраню его до лучших времен! – и в следующую секунду старец исчез, вошел в ствол дерева.