Ключ от вечности

– Жэнщина, ты куда идешь? – раздался у нее за спиной негромкий голос. – Жэнщина, ты туда нэ ходи!

Надежда обернулась и увидела дворника-гастарбайтера. Он стоял, опираясь на облысевшую метлу, и с вялым интересом разглядывал Надежду.

– Почему не ходить? – осторожно осведомилась Надежда. – Может, мне туда надо!

– Ты плясать пришла? – строго спросил гастарбайтер.

– Зачем плясать? – возмутилась Надежда. – Я что, похожа на тех, кто здесь пляшет?

– Тут всякие пляшут, – ответил дворник с усталой меланхолией, говорящей о глубоком и выстраданном знании человеческой природы.

Надежда вспомнила женщину – главного бухгалтера, в одиночку танцевавшую перед зеркалом, и подумала, что гастарбайтер прав.

– Нет, я не плясать пришла, я по работе. Я на кухню хотела устроиться, к Константину.

– Так ты готовить умеешь? – В глазах гастарбайтера загорелся живой интерес. – Жэнщина, выходи за меня замуж!

– Ты что такое говоришь? – возмутилась Надежда.

– А что? Я нэ пью, дэньги зарабатываю… нэмного, правда…

– Нет, спасибо! – Надежда испуганно попятилась. – Я вообще-то уже замужем.

– У тэбя плохой муж!

– Это почему же плохой? – обиделась Надежда. – Очень даже хороший!

– Хороший муж своя жэнщина на работу нэ отправляет! У хорошего мужа жена дома сидит!

– Ну, на этот счет могут быть разные мнения, только мне их обсуждать недосуг… – и она снова потянулась к дверной ручке.

– Я же тэбе сказал – нэ ходи туда! – повторил упорный дворник.

– Да почему не ходить?

– Потому что там нет никого. Нет здэсь больше клуба, нет здэсь больше Константина, нет здэсь для тэбя работы.

– Да куда же они делись? – недоверчиво переспросила Надежда. – Вчера только были, а сегодня уже нет?

– Вчера были, а сегодня утром приехали какие-то на черных машинах, наехали на клуб… кого побили, кого увезли, кто сам убежал.

– Кто же на них наехал?

– Ох… – Дворник подошел ближе и понизил голос: – Очень серьезная организация. Государственная. Машины черные, большие, оттуда люди вышли с автоматами и в таких шапках…

– Омоновцы, что ли? – догадалась Надежда.

– Может, и они. А еще начальник у них такой сердитый, и второй тоже. Сказали, что тут нехорошие дела творятся, что прямо… слово такое, никак не могу сказать…

– Наркотрафик?

– Тише ты! – испугался дворник. – Вроде бы похоже. В общем, что тут рано утром творилось – ужас просто! Все разгромили, все разломали, всех увезли!

– А куда же их всех?

– А я знаю? – Дворник пожал плечами. – Так нэ выйдешь за меня замуж?

– Нет, спасибо!

Гастарбайтер отвернулся и пошел прочь, шаркая метлой.

Надежда все же толкнула дверь, которая висела на одной петле, и вошла в клуб.

Возможно, разгром ей будет даже на руку – никто не помешает ей пройти в убежище Ирины Муравьевой…

А в клубе и впрямь были следы настоящего разгрома. На полу валялись осколки посуды, обрывки афиш и мотки серпантина, пол был залит пивом и томатным соусом. Посреди помещения валялись порванный барабан и разбитый музыкальный синтезатор. Кто-то забыл выключить освещение, и половина зала была залита синим светом, придававшим всему какой-то нереальный, фантастический вид.

Припоминая, как они с Ириной шли здесь ночью, Надежда пошла в сторону кухни. Здесь было чуть больше порядка – видимо, строгий Константин распорядился перед бегством вымыть посуду и убрать все скоропортящиеся продукты.

Надежда вышла на знакомую лестницу, поднялась по ней. Дверь в квартиру Муравьевой стояла на месте, но что-то с ней было не так. Надежда опасливо тронула ее… и поняла, что дверь не заперта.

Надежда отлично знала, что никогда нельзя входить в открытую чужую квартиру. Такая дверь – как капкан, как открытая ловушка. За ней тебя может поджидать любой, самый неприятный сюрприз. От открытой двери нужно бежать сломя голову.

Но бежать Надежде было некуда. Она обязательно должна поговорить с Ириной, а других координат Муравьевой, кроме этой квартиры, у Надежды не было.

Да ладно, подумала она, что уж такого страшного может быть за этой дверью? Возможны два варианта – либо Муравьева дома, либо ее там нет. В конце концов, определенность лучше неопределенности.

Надежда открыла дверь и вошла в квартиру. Здесь тоже был настоящий разгром. Тумбочка была опрокинута, вокруг нее разбросана обувь, тут же валялись кашемировый шарф и куртка, на которой виднелся отпечаток мужского ботинка.

Надежда как будто своими глазами увидела, как в эту квартиру ворвались посторонние, безжалостные люди, как они выволокли из нее хозяйку, по дороге разрушив и осквернив жилище…

Одновременно Надежда осознала странную, даже парадоксальную вещь. Когда она была в этой квартире первый раз, жилище Муравьевой показалось ей каким-то неживым, ненатуральным, слишком стерильным и прибранным. В нем не было легкого беспорядка, свойственного человеческому жилищу.

Теперь же чего-чего, а беспорядка здесь было с лихвой!

Надежда прошла в жилую комнату. Здесь также были следы борьбы и разгрома. Диванные подушки сброшены на пол, посредине блестели осколки разбитого стакана. На низком журнальном столике, рядом с небольшим настольным зеркалом, валялась скомканная, разорванная пополам газета.