Ключ Всех Дверей. Бракирийский след (СИ)

Больше, чем минбарцы, о душе рассуждают только парадизцы. Логично, для мира, в котором решены все основные проблемы, нет более важной задачи, чем найти ответ на вопрос, кто мы есть. На Парадизе до сих пор никто не умер, и никто никогда не умрёт. Могло раствориться, умереть физическое тело – хотя во власти Айронхарта было продлить физическое существование на столько времени, сколько хозяин тела пожелает. Во власти Айронхарта было остановить, запустить, повернуть вспять процесс старения. Софья могла, ради любопытства, побыть день девяностолетней старухой или таким же ребёнком, каким она когда-то покидала Минбар. Имея доступ к памяти каждого живущего на планете, можно было прожить тысячи жизней. И кроме развлекательной цели, это, разумеется, имело общую и главную цель – познание. Взгляд одного, восприятие одного – всегда несовершенно. Взгляд множества глаз, объединённый в один, даёт картину мира. И таким образом было достигнуто многое, но, конечно, не всё…

Она улыбалась, вспоминая, как удивлялся и протестовал Джани по поводу того, что она приняла участие в их экспедиции. Для неё, при её статусе – можно ли так рисковать? И ещё больше удивился, когда узнал, понял. «Разумеется, ты был одной из причин. Увидев тебя и осознав, что не смогу тебя отпустить, без уверенности, что увижу ещё раз, я восприняла это, если угодно, как ещё один знак. Каждой из причин хватило бы, чтобы оправдать мой выбор, две их не оставляло места сомнениям». Как-то при ней Дайенн думала, глядя на Вадима, думала достаточно «громко», над давно мучившим её вопросом – о трилюминарии, светившемся в его присутствии. Вопрос, может ли Вадим быть потомком Синклера-Валена или тем более его перевоплощением, не единственный и не главный, который занимал Софью. Трилюминария на Минбаре три. В превращении Синклера, как и Деленн, участвовал один. Откуда и для чего остальные два? И который из трёх был тот, с которым столкнулся малолетний Вадим? И если тилоны были расой, создавшей трилюминарии – «ключ жизни», то может ли для посла Парадиза быть что-то более важное, чем раскрытие хотя бы этой тайны?

– Синхронизация 50%, – вывел её из задумчивости голос учёного-бракири. Сам он в «пилотском кастинге» участия не принимал, как по причине полного отсутствия опыта боевого пилотирования, так и по причине врождённого порока сердца, выправленного, правда, операцией, но системе и это могло не понравиться. Все ощутимо выдохнули – начиная с 50% уже, как говорится, можно работать. «Глаза» лекоф-тамма вспыхнули тёмно-сиреневым светом, несколько электрических щупалец шевельнулись, стукнул по полу кончик хвоста. Затем лекоф-тамма поднял руку – Софья отметила, что по крайней мере у этого робота в кисти руки обособлен только один, большой палец, остальные четыре сросшиеся, представляют собой одну сплошную заострённую пластину, при чём заострённую во всех смыслах, на конце что-то вроде единого ногтя-лезвия – и, сжав кулак, повторил жест, с которым Джани входил внутрь. Волна облегчения наконец докатилась и до неё. Получится. Справится.

В соседнем помещении, тоже за стеной оргстекла, Диего Колменарес стоял напротив дилгарского лекоф-тамма – более мелкого в сравнении с бракирийским, тёмно-синего в красно-золотых разводах. Софья явственно чувствовала если не что-то вроде диалога между ним и машиной, то некое противостояние, безмолвную дуэль. Примерно так смотрят в глаза крупной, враждебно настроенной собаке, после чего она отводит взгляд с выражением «ладно, твоя взяла», признаёт первенство за более сильным и умным хищником. У Диего были свои основания опасаться отторжения, хотя и странноватые на взгляд многих. ДНК, использованная в нейросенсорной системе этой машины, едва ли была его поколения. Это могло с равной степенью привести к двум вариантам – либо полному подчинению машины ему, как эталону, либо сопротивлению «несовершенства». Непонятно, к каким заключениям пришёл Диего, Софья не ощутила ничего нового в импульсах машины, но рейнджер направился по мосткам к лифтовой системе. Выводить второй лекоф-тамма на потенциальную защиту Ранкезы пока не планируется, но на всякий случай хотелось бы просто знать, может он быть использован или нет.

– 51%... 52… Похоже, дела идут неплохо.

Пляшущие над сенсорной панелью руки Аскелла были по-прежнему связаны – работать это ему не мешало (с точки зрения Диуса, а спорить с ним Аскелл перестал пытаться), работающие по обе стороны от него Эльгард и Дайенн служили дополнительной «страховкой от авантюр» – то, что детишек следует воспринимать всерьёз, до тилона уже дошло, благодаря внушительному синяку на предплечье, возникшему после попытки проверить «границы свободы». Хотя главной страховкой, конечно, был Дэвид Шеридан, способный засечь злонамеренность ещё на стадии мысли. На данный момент, впрочем, все мысли Аскелла были заняты кропотливой работой по разворачиванию корабля – делать это следовало медленно, во избежание совершенно нежелательных и для пассажиров, и для оборудования дополнительных встрясок.

Хотя может быть, и не все.