Бракири скосил на него кривой глаз.
– Я ничего не считаю, Алварес. Тем более, лично мне Эркена симпатичен. То есть, с такими, как он, тяжело иметь дело, когда нужны тонкие политические комбинации, Эркена в этом смысле прям, как топор, но крайне приятно иметь на примете человека, которому можешь довериться и который не продаст тебя при первой возможности. Я знаю, что я… Что вы воспринимаете меня не то чтоб «оборотнем в погонах», занимающимся политикой больше, чем работой, уделяющим и богу свечку, и чёрту кочергу, но… не всегда можете мне доверять, не зная, что у меня в голове. Не спорь, что по твоей роже, что по Дайенн это видно без особой проницательности. В чём-то вы правы, мне приходится очень много… лавировать, и не только ввиду наших, бракирийских шишек разной степени законности влияния, но и земных, и центаврианских, и даже минбарских. Я не хочу как-то оправдаться в ваших глазах, хотя ваше доверие мне важно, потому что я, в свою очередь, доверяю вам, но я хочу, чтоб вы поняли – мне важно сохранить то, что мы тут имеем, и ради этого я делаю много. Я чрезвычайно доволен своим отделением, потому что сюда, на Кандар, на границу, удобных и успешных не посылают. Поэтому я считаю, что у нас подобрался замечательный коллектив, а такому коллективу для защиты нужны такие, как я, Гархилл и Эйлер. Если б я был кристально честным, следовал букве закона и не пользовался связями и тайными рычагами давления, я должен был тогда позволить начать процесс против тебя, а самому вместе с твоими коллегами вздыхать и заламывать руки. А я хочу, чтоб вы продолжали работать на своих местах, и, не являясь, конечно, каждый в отдельности супергероями, вместе смогли многое изменить к лучшему.
– Я понимаю, сэр.
– И хотя я никогда не перестану устраивать вам головомойки за то, что лезете на рожон и наживаете себе неприятностей – всё же лучше будьте такими, это гораздо приятнее, чем кормить в отделении безынициативный законопослушный балласт.
– То есть, вы уверены в Эркене достаточно глубоко, чтобы считать, что… его религиозные убеждения никогда не пойдут вразрез с идеей замечательного коллектива нигде больше не удобных элементов?
Альтака поморщился.
– Да я бы даже религиозными их не называл. Эркена – взрослый здравомыслящий человек, того типа, кто не любит рассуждений о вере больше, чем в терапевтических дозах. Я б сказал, что он по своим взглядам ближе к тебе, чем ко мне. Но все мы родом из детства, мы продукты своего воспитания, даже если родительский пример и не перенимаем. Информация к размышлению… – Альтака подошёл к компьютеру, Вадим, уже направлявшийся к двери, обернулся, – Моника Эркена, мать Джани Эркены…
На голографическом экране выткалось лицо молодой черноволосой бракирийки с доброжелательной и полной обаяния улыбкой.