Ключи от дворца

Однажды ночью по ту сторону бугра заурчали моторы танков. Утром Чапля принес в штаб батальона весть, что там, за бугром, в леске, расположилась какая-то танковая часть — бригада или полк. Такому соседству обрадовались. Из одного плана-календаря в другой переходила тема занятий «Обкатка танками», да не было их самих. Фещук, заполучив одобрение Савича, пошел к танковому командиру, и тот согласился присылать вечерами — днем возможна демаскировка, запрещено — по одной тридцатьчетверке. Прибывшая машина так бесцеремонно утюжила, вминала окопы, в которых засели стрелки, что и Фещук и Осташко испугались — не переусердствуют ли танкисты? Когда танк тяжело вгруз кормой в окоп, в котором находилось отделение Талызина, заворочался там, заскрежетал гусеницами, Алексей побледнел. Все ли встанут после этого оттуда, со дна окопа? Увидел сквозь выхлопы синеватого дымка поднявшиеся над разваленным бруствером присыпанные землей пилотки, сосчитал, облегченно вздохнул. Все же, когда машина собиралась разворачиваться на новый заход, не выдержал, подошел к ней.

— Лейтенант! — крикнул он затянутому в комбинезон командиру экипажа, что высунулся из башни. — Ты того, утюжь чуть помягче… поосторожней…

— И фрица будете об этом просить, товарищ капитан?

— Да нам же его и увидеть не придется, если ты так будешь стараться. Кто же в роте останется?

— Зато в тех, кто останется, можете не сомневаться, товарищ капитан. Они у меня еще здесь, во втором эшелоне, гвардией станут. Благодарить будете.

— Спасибо, дружище. Только все же обкатывай с оглядкой. Перемахни через окоп — и ладно. А то вижу, что во втором эшелоне и ты гвардеец, а как будет в первом, кто про то знает?

Уязвили, взаимно поддели друг друга. Танкист скрылся в машине. Теперь тридцатьчетверка разгонисто проносилась и перелетала над окопом, как скаковая лошадь через барьер, словно бы и не задевая подковами-гусеницами насыпи.

Обкатать, однако, успели только две роты. До третьей, где был Маковка, не дошло. На другую ночь снова железно заурчало за бугром, а наутро только впечатанный в траву широкий след траков напоминал о недавней стоянке танкистов, след, уходивший туда, к Новосилю…

Возобновили отработку ближнего боя. Коли! Бей прикладом! Отбив влево, отбив вправо! Бросок гранаты с места! Граната с ходу! Сначала метали болванки. Упражняться в дальности броска и меткости можно, и все-таки не то — игра в городки. Потом штаб дивизии разрешил взять боевые — расходовать экономно, дать по одной на брата только тем, кто не обучен. Начали с третьей роты. Ложбина наполнилась сухим, далеко разносившимся треском, будто валили мачтовый лес и грохались о землю тяжелые стволы, обламывались и трещали под их тяжестью ветки, взлетала над местом падения кора и хвоя. Алексей, прихватив с собой свежие газеты, пошел на учебное поле.

— Кого вам, товарищ капитан? — спросил один из бойцов, заметив, что замполит ищущим взглядом окидывает поле.

— Зинько где?

— Он вместе с комроты в укрытии… Газеткой можно у вас разжиться, товарищ капитан?

— Возьми дивизионку… А эти Зинько почитает вам на перекуре.

Алексей прыгнул в окопчик, в котором сидели лейтенант Литвинов и парторг. Литвинов поочередно вызывал бойцов. Они не соскакивали, а как-то мешковато, на спине съезжали в окоп, держа перед собой гранату. Но, ступив на дно окопа, казалось, сразу обретали уверенность — остальное было знакомо, механизм гранаты изучили раньше.

— Маковка, — позвал Литвинов.

Дело уже близилось к концу, и на лице Литвинова, которому уже надоело корчиться в жаркой тесноте укрытия, зримыми были и облегчение и довольство, что все идет хорошо и никто его не подводит. Казалось, что и на лице спустившегося в окоп Маковки тоже было облегчение, что часовое ожидание кончилось и он сейчас присоединится к своим сослуживцам, плескавшимся у колодца.

— Все понятно? — однотонным голосом спросил Литвинов.

— Объяснили…

— Действуй… Изготовиться!..

В огромных руках Маковки граната походила на разбухшую кедровую шишку. Расправляя пальцами рожки предохранительной чеки, он почему-то прижмурился, как это делают, выполняя неуклонную, но и мало приятную обязанность, потянул кольцо, а когда раскрыл глаза и увидел его у себя в руке отделенным от гранаты, будто оцепенел, застигнутый врасплох этой отсчитывающей секунды опасностью…

— Бросай! — крикнул Алексей, стоявший к красноармейцу ближе остальных, и, не надеясь на Маковку, подскочил, выхватил эту зловещую шишку, кинул ее за бруствер. Почти мгновенно, еще в полете, гранату рвануло…

Все четверо, пригнув головы, с минуту так и сидели…

— Что?.. Ну что с тобой сделать? — первым тоскливо выкрикнул Литвинов.

Маковка, с которого еще не сошло оцепенение, повел растерянными, испуганными глазами.

— Не по своей воле… Впервые ж…

— Впервые?! А хватило б на нас всех…

— Заминка вышла…

— От таких заминок недалеко и до поминок. Будешь сегодня до самого отбоя учебную разбирать. Ясно? — горячился Литвинов.