Ключи судьбы

– Зачем же ты такой глупый ряд положил?

– Затем, что ни сына, ни зятя не было у меня, а князья волынские, Людомир да Жировит, на земли мои зарились. И уж потом только, когда мы мечи поцеловали, понял я, что мне боги лазейку указали. Тогда я тебя приметил на Дубояровом дворе… да грести назад поздно было, приходилось уже клюками подпираться…[28]

Рысь вцепился в край скамьи по обе стороны от себя. Казалось, прочная нить судьбы, выходя из мглы минувшего, тянет его с неодолимой силой навстречу киевским мечам. Но он не дожил бы до этого дня, если бы не умел угадывать опасность, оценивать свои силы и уклоняться от неравной схватки.

– Я не пойду… – тихо сказал он, все еще цепляясь за скамью и будто сопротивляясь потоку судьбы.

– Что?

– Не пойду, сказал.

Рысь отлично помнил ту короткую схватку в ночь солоноворота. Младший сын киевского воеводы одолел его голыми руками. И пусть Рысю тогда мешала женщина – киянину она ведь тоже мешала. Тот был ниже ростом, но старше и опытнее. Такая выучка, сила и решимость ощущалась в каждом его движении, что даже юная самоуверенность не давала Рысю приписать свое поражение случайной неудаче.

А то будет сам князь! Вождь дружины, набранной сплошь из таких! Тот, кого с малых лет учили обращаться с мечом и щитом, готовили быть лучшим воином среди лучших. Князь, за спиной которого стоит прославленный род победителей и завоевателей. Вся сила державы, что по протяженности и населенности во много раз перекрывает владения Етона. Что Рысь мог ему противопоставить? Он хорошо стрелял, ловко обращался с топором, рогатиной и дубиной. Думарь учил его биться мечом и со щитом, но эта выучка мало стоила без опыта. Зато эти уроки дали ему понимание, как дорого здесь, при равной силе, будут стоить навык и опыт.

– Ты отказываешься? – Етон наклонился вперед, будто не расслышал. – Ты?

Зная упрямство и честолюбие своего приемыша, отказа он не ждал. В своей лесной жизни Рысь с детства проявлял достаточно ловкости и отваги, чтобы оправдать возлагаемые на него надежды.

– Ты от боя отказываешься? – в искреннем изумлении повторил Етон, но уже и с досадой перед этим неожиданным препятствием. – Где же отвага твоя? Шестнадцать лет я тебя знаю – робости не примечал за тобой! Да тебе три года от роду было, ты в первый раз меня увидел – а чуть за нос не схватил! Я тогда рассудил – бойким малец уродился, выйдет из него князь! А ты…

– Храбрым хорошо быть, пока жив. А Святослава мне на поединке, да на мечах, не одолеть. Убьет он меня, да и все.

– Невысоко же ты свою удачу ценишь!

– Удача моя в том, чтобы знать, где она кончается.

– Но в этом наше счастье последнее! Ты отопрешься – я выйду, мне пятиться некуда!

– Известное дело – ты старик, что тебе терять? Год-другой? А у меня, может, у самого еще лет сорок впереди.

– Но ты всего лишишься!

– Не всего! – Рысь усмехнулся. – Жизнь свою сберегу. Стол княжий, жена, богатства – это все будто в сказке. А вот жизнь моя – она всамделишная. Она, может, единственное, что взаправду есть у меня, и я ее за одни мечтания киянам под ноги не брошу. Не на такого напали!

– А слава? – напомнил Етон о том, что для него всю жизнь составляло высшую ценность.

– Чья? Под твоим именем биться выйду, под твоим именем паду – слава тебе достанется. А про меня как не ведает никто, так и помру без вести. Что мне с того?

Етон помолчал. Тяжелое дыхание со свистом вырывалось из груди. В голосе Рыся он слышал решимость сохранить свое единственное истинное сокровище и понимал: уговоры напрасны.

– Я… выйду на поле… – заговорил чуть позже старый князь. – Святослав убьет меня. И все мое уйдет к нему. Ты останешься ни с чем. Что тебе в твоей жалкой жизни? И ту ведь он отнимет у тебя. Там в Киеве свои волки – наших волков живо из лесов повытравят. Ты потеряешь и жизнь. Только уже безо всякой славы.

– В своем лесу я – сильнейший волк. Пусть сунется кто, там и поглядим. А в строю перед гридьбой – это его лес. Там он господин.

– Сгинет, стало быть, мой род и имя мое… – Етон свесил голову, пытаясь восстановить дыхание. – А могло бы оно стать твоим…

– Ты, если правда обо мне радеешь, так еще можешь мне передать. Скажи людям, что я твой сын тайный. Дескать, от злого глаза в лесу прятали. Будешь ты жив или нет – а я тебе наследую.

– Да как я тебя сыном объявлю, когда уже и бояре, и жена знают, что ты – это я!

– Сам себя ты перехитрил, старче! – с досадой воскликнул Рысь. Ему надоел этот бесполезный и тягостный разговор. – Намудрил, всю пряжу перепутал, теперь двенадцать прях не разберут! А мне туда соваться не с руки! Я за тебя помирать не пойду. Сам запутал, сам и распутывай.

Он встал.

– Бросаешь меня, стало быть? – Етон поднял голову. – На гибель и позор?

– Ну… хочешь, сам тебе горло перережу, чтобы все уж разом кончить? – холодно предложил Рысь. – Святослава зато дураком выставишь.

– Ты и так мне горло перегрыз… песий сын… А я с тех пор дурак старый, как вздумал, будто пес может что хорошее человеку принести. Ступай.