Ключи судьбы

А ведь на деле здесь мало что изменилось. У княгини Прибыславы одно дитя умерло, зато новое народилось. Ушла за Сварожичем Еглута, мать князя Станибора, и Прияну с сыном и челядью поместили в опустевшую избу. Да Еглуте и пора было к дедам отъезжать – старуха еще прежних князей Велеборовичей застала. Сестра, Ведома, со своей семьей по-прежнему жила в старой родительской избе в городце; муж ее, Равдан, состоял воеводой при Станиборе. Племянница, Орча, подросла, вытянулась, и коса у нее доставала ниже пояса. Ведома все приглядывалась к ней, ожидая, что сейчас, когда девочка созревает в деву, в ней проявится нечто от покойной бабки-колдуньи. Орча ведь была зачата в долгую ночь солоноворота, когда на землю возвращаются мертвые, и имя ей дали в честь бабки – Рагнора. Но пока никаких склонностей к волхованию в ней не замечалось. Ходила она важная, просыпалась первой в доме и будила челядинок, собирала и считала яйца, – а ведь еще и поневу надевать срок не пришел. «Года два-три еще подержим – и замуж», – говорил о ней гостям отец, Равдан.

«А со мной что будет?» – всякий раз хотела спросить Прияна. Но люди не могли ответить на ее вопросы, а покойная бабка – не хотела. Молча стояла, опустив лицо, и Прияна знала – у той больше нет лица. Она пыталась заговаривать с бабкой. Спрашивала о муже. Где Святослав, жив ли? Ранен, в плену? В Корсуньской стране, в Болгарском царстве, у хазар, в Царьграде? Увидит ли она его когда-нибудь? Или она теперь вдова бессчастная, а в Киеве навсегда сел новый князь – Улеб Ингоревич? И уже его дети от Горяны получат киевский стол? А как же Яр, чадо Прияны?

В первые же дни из Смолянска приехали воевода Вестим и Соколина – Станибор послал к ним отрока. Прияне пришлось пересказывать все сначала. Как после возвращения княгини Эльги из Царьграда Святослав, недовольный ее поездкой, отправился пощипать греков в Корсуньскую страну. Как оказался оторван от войска, и войску пришлось возвращаться домой без него, имея причины считать его погибшим. Как его мать, Эльга, ждала до конца осени, но для успокоения народа была вынуждена назвать преемника, если сын так и не вернется. Тут и вышла на свет тайна, которую семья хранила много лет: Улеб, сын Эльгиной сестры Уты, был рожден не от мужа ее, а от покойного Ингоря. И теперь, как сын Ингоря и внучатый племянник Олега Вещего, он имел право на их стол. Улеб был ровесником Святославу, а взрослого мужчину и семья, и дружина, конечно, предпочли годовалому чаду – Ярополку, сыну Прияны.

Лишь сама Прияна упорно отказывалась признать Святослава мертвым. Не желала слушать об иных его преемниках, кроме Ярки. А когда узнала, что Улеб берет в жены Горяну, дочь Олег Предславича, и ради угождения невесте принимает Христову веру, ее терпение лопнуло. Киевская княгиня без князя, мать истинного наследника без наследства, она решила уехать домой, в Свинческ, и жить там, пока судьба Святослава не прояснится.

О том, как сама вскоре после возвращения свекрови с ее новым богом разродилась мертвым младенцем, Прияна не стала рассказывать. Вспоминать об этом было слишком горестно, и к тому же это несчастье и подтолкнуло Святослава к походу на Корсуньскую страну. Прияна не могла решить: винить ли в этом греческого бога? Или себя саму?

Но и эти вести всех привели в смятение. Князь Станибор был обязан Святославу данью, воевода Вестим следил за тем, как эта дань собирается и отсылается. Святослав киевский был их общим господином, а под чьей рукой они теперь? Все ждали с нетерпением зимы и полюдья. Раз у Святослава появился преемник, этой зимой ему не миновать пуститься в объезд земель, чтобы люди увидели своего нового владыку. А Прияна поняла: ей не уйти от своего горя и бесчестья. После Карачуна оно явится вслед за нею и сюда.

От тоски неизвестности никакое дело не держалось в руках, сидеть на прялочном донце было мучительно, будто на горячих углях. Если не шел снег, Прияна поутру брала Ярку с нянькой и шла гулять вдоль замершей на зиму пристани, по сосняку возле города, иной раз каталась в санях по Днепру. Свинческ залечил старые раны – от пожарища десятилетней давности, когда сюда приходил с войском Ингорь киевский, осталось мало следов. На местах сгоревших дворов появились новые, киевские купцы застроили пустыри. И все же после двух лет, прожитых в Киеве, родное место казалось Прияне маленьким и тесным. Не верилось, что вот эта речка – на перестрел легкого детского лука – и есть тот самый Днепр, огромный и могучий, под киевскими горами, так что другой берег едва видно. Так же как там, здесь стоял городец на одиноком возвышении между бором и огромным старым жальником, но и он казался уменьшенным отражением стольного города всей Русской земли. Как деревянная лошадка из Яркиных игрушек рядом с настоящим конем.

Жители кланялись Прияне, многие улыбались, приговаривали: «Будь жива, Кощеева невеста!» Для них это была всего лишь шутка, память старой сказки. Кощей выпустил свою жертву. Вот она – здоровая, красивая жена восемнадцати лет от роду, с таким же здоровым красивым чадом.