Ключи судьбы

У брода остался дозорный десяток, а Святослав с дружиной отошел от берега и расположился на лугу. Свенельдича-младшего забрали его люди и теперь снимали с него доспех и кожаный поддоспешник, чтобы перевязать. Плеснецкий гридень с ростовым топором метил, как обычно, в основание шеи, но поскольку Лют частично сбил удар своим клинком, лезвие топора скользнуло по шлему и обрушилось на плечо, прикрытое железными пластинами доспеха. Две оказались покорежены, одна разрублена и погнута, но благодаря им в тело кончик лезвия вошел неглубоко. Тем не менее, когда отроки разрезали на нем поддоспешник и рубаху, на залитом кровью плече обнаружился обширный ушиб.

– Как бы тебе ключицу не сломали… Был бы в кольчуге – я бы сейчас из тебя колечки выковыривал, – бурчал Гуннульв, осторожно вытаскивая из раны нитки от рубахи.

– Колечки я бы сам достал, – ответил Лют, не меняясь в лице.

Мужчина с детства привыкает терпеть боль, – эту истину он слышал от отца и брата еще в ту пору, когда боль ему причиняли разбитые коленки. К тому времени как ему вручили деревянный детский меч, он уже прочно усвоил эту истину.

Хорошо, хватило ума в битву на воде взять не лучший свой меч, «корляг» по прозванью Телохранитель, с серебром и медью в рукояти, а запасной, попроще. Но и этот досадно было оставить в добычу бужанам.

Какой был бы позор, потеряй он Телохранитель! Ведь там, в Плеснеске, Лют впервые взял его в руку восемь лет назад. В гостевом доме на Етоновом дворе его меч получил имя…

Рану очистили и перевязали, плечо зажали в лубки из двух гладких дощечек и примотали к туловищу. А потом Лют встал и, с наброшенной на голые плечи рубахой, пошел на луг, где на краю под тенью больших берез устроился Святослав с приближенными.

К приходу Люта здесь вовсю кипел спор. Как ни радовала ближних гридей неудача Свенельдича-младшего, они не могли упрекнуть его в слабости или недомыслии: сам Игмор действовал бы так же, и в таких условиях для успеха требовалось куда больше сил. Предлагали разное: дождаться ночи; поискать другую переправу; сделать вид, будто хотят переправляться снова здесь, отвлечь Етона и тем временем ударить в другом месте. Олег Предславич склонял к мысли отправить к Етону послов. Но тут Хавлот, десятский, прислал с берега гонца: с той стороны появилась лодка. На веслах всего четверо отроков и с ними один боярин.

– Это Стеги, – сказал Святославу Вальга, знакомый с приближенными Етона. Старший сын Асмунда сопровождал отца в походе и имел вес как уже бывавший в Плеснеске и знавший эти места. – Из передних мужей княжьих.

– Вооружен?

– При мече, более ничего.

– Рядиться едет, – кивнул Асмунд. – Я того и ждал.

И так было ясно, для чего через реку идет лодка с четырьмя отроками, и зеленая ветка в руках у боярина-посла была нужна лишь прикрывать лицо от жаркого солнца. Вальга с пятью своими отроками ждал у воды; лодка подошла, Стеги выбрался на песок. Еще при жизни Ингвара он ездил послом в Царьград от Етона, когда все русское княжье заключало общий договор о дружбе и торговле с Романом Старшим и его соправителями. С тех пор миновало пятнадцать лет; невысокий ростом боярин Стеги располнел, живот его теперь выпирал из-под греческого клибаниона, в светлых волосах на круглой голове появилась седина. Во внешности его не было ничего выдающегося, однако даже среди киян он был известен как человек умный и отважный.

– Здоров будь, Стеги, – кивнул ему с коня Вальга, по обыкновению своему с таким лицом, будто ничего особенного не происходит. – Желаешь видеть моего князя?

Он был вдвое моложе, но, будучи сыном старшего киевского воеводы и племянником нескольких князей, держался перед послом как равный и даже с некоторым чувством превосходства.

– Здоров будь и ты, Вальгард. – Стеги, выбравшись из лодки, оправил клибанион и пояс. – Привез я Святославу речи от моего князя.

– Надеюсь, не такие ругательные, как те, какими он зимой нас проводил? В Етоновы годы, всякий скажет, пора бы вежеству научиться.

– Это хорошие речи, – Стеги пропустил мимо ушей насмешливый попрек. – Такие, что не уронят чести ни пославшего их, ни принявшего.

– Тогда ступай за мной.

Отроки остались возле лодки, Стеги один последовал за Вальгой к поляне, где на кошмах сидел в окружении приближенных сам Святослав. Стеги уже был с ним знаком: он не раз возглавлял дружины плеснецких купцов, что через Киев, согласно тому старому договору, ездили в Царьград, и всякий раз по пути туда и обратно пировал в Олеговой гриднице. Поэтому теперь он только поклонился молодому светловолосому молодцу и учтиво спросил о здоровье жены и матери.

– У меня дома все благополучно, и в землях моих, что простираются от Греческого моря до Варяжского, стоит мир, – ответил Святослав, не предлагая ему присесть. – Кроме Волыни, но и это, я думаю, ненадолго. С чем ты приехал, Стеги? Хочешь растолковать мне, отчего твой князь, на санях сидя, вдруг впал в смертный задор и вздумал свою давнюю клятву взять назад? Вздумал оскорбить меня, обидеть моих людей и разорвать наш союз?