Клювы

В бесхозном магазине, куда они с Камилой наведались, холодильники были отключены, мясо испортилось. Но голод им не грозил. Камила сварила суп из консервированной горбуши. Корней запек на углях картошку. Теплое пиво показалось бесподобно вкусным – Филип взял три бутылки, опасаясь, что алкоголь расслабит и без того вымотанный организм.

Таблетки хоть и прочищали мозг, но не могли действовать вечно.

Костер создал эффект пещеры – окружающий мир исчез, он извещал о своем существовании лишь плеском из мрака да гадким лунным оком. Черные вогнутые стены окольцевали пятачок, где четверо хрустели чипсами и потягивали мелкими глотками пиво, боролись со сном, как со смертью. Иногда комар залетал в световой круг, рассказывал на писклявом языке о темноте.

За мечущимся пламенем Корней обнимал Оксану. Красивая девочка – нос с горбинкой так органично смотрится на по-восточному очерченном худом лице. И губы, полные, искусанные, в тонкую линию морщинок, как дольки мандарина, и карие радужки, и мерцающие в полутьме белки цвета слоновой кости…

Филип представил, что Корней – их с Яной сын, а Оксана – невестка. Что справа на рассохшемся стуле сидит не Камила – Яна. Вот же ее рыжие волосы, плоть от плоти огня. Но Камила заговорила хрипловатым голосом, и мираж растаял:

– Чертов костер. Глаза слипаются. – Она поднялась. – Давай прогуляемся, старик. Не будем мешать молодежи отрываться.

– Идите, – кивнул Корней, – я прослежу за Оксаной.

– Мы будем поблизости, – пообещал Филип, застегивая найденную в сарае спортивную кофту. Ночь была прохладной, предрекающей дожди. – Не забывайте умываться.

– Все хорошо, – откликнулась Оксана, убирая со лба прядь – жест из арсенала Яны. Да, права Камила, повезло парню.

«Не ревность ли это?» – спросил себя Филип.

На умозрительном кладбище, заросшем плющом, покоилась его молодость, девочки, приходившие с вином в мастерские, жизнь до Яны, почти уже не различимая, словно Богницкие могилы.

Он сам был кладбищем: для Яны, для дяди-рыбака и рано умершей матери, для джек-рассел-терьера Тото. Теперь там тесно от новых надгробий. Безымянные: турист с рюкзаком («I don‘t understand»), стриптизерша с татуированным черепом. Доктор и раненный в живот солдатик. Медсестра, которую ракшасы скинули в пропасть. Студентка, задремавшая на обзорной площадке. Бармен, молившийся у ротонды.

Именные: художник Сорока, синевласка Вилма с нервными суетливыми руками, Альберт, танцующий под рок-н-ролл.

Вон как много пустого места возле костра. Тут сидел бы Альберт, тут – Вилма.

Но учитель остался на пароме, а выбравшая бритву Вилма лежала в кровати Филипа, холоднее сумерек.

«Иуда Фаддей, если Бога нет, почему я хочу его придумать? Зачем мне так необходимо сейчас поверить в рай для грустной кокаинистки Вилмы, которая не очень любила собственного ребенка?»

– Я не продержусь долго. – Камила говорила без пафоса, без грусти – озвучивала факт.

– Продержишься! – отрезал Филип. – Рассветет, и у нас откроется второе дыхание.

Они брели по пляжу, окропленному сиянием двух лун – небесной и озерной, зыбкой от ряби.

– Ты знаешь, что это глупости, – мягко возразила Камила. – Оксана держится благодаря чувствам к Корнею, гормонам, бабочкам в животе. Но сегодня или завтра она уснет. На самом деле я убеждена, что она уснет до завтрашнего полудня. Я упаду раньше или позже – счет идет на часы. Не перебивай! – выставила она палец. – У тебя в квартире все казалось простым. И это отлично, что мы не сдались. Но два дня до конца полнолуния – это вечность, а теория про конец полнолуния – оптимистическая сказка.

– Не сказка. – Филип положил руку на плечо спутницы. – Я постоянно думаю об этом. Зачем ракшасы убивают неспящих? Почему им просто не подождать?

– И почему же?

– Ограниченные сроки. Песочному человеку нужно накормить птенцов, пока не завершилась его власть на Земле.

– Звучит заманчиво. Хеппи-энд, все просыпаются в своих кроватках. Но факт есть факт – приготовься к тому, что завтра вы с Корнеем останетесь вдвоем.

Филип переварил эту мысль – зловещую, дурную.

– Оксана называет Корнея ангелом, и я считаю, она недалека от истины. Он – наш поводырь. Его способность спать – ключ, но мы не знаем, от какого замка. Узнай, Филип. Потому что ты – поводырь тоже. Запри нас в доме. – Конечно, она имела в виду себя и Оксану. – И наблюдай за Корнеем. Постарайся понять, зачем он здесь и как его использовать.

Ночной мотылек промелькнул в полутьме.

– Мне будет трудно без тебя, – сказал Филип тихо.

– Тетушка Камила уже не та, что прежде. Я отошла в туалет, но вместо унитаза зачем-то написала под холодильник. Очухалась со спущенными трусами посреди кухни. Так что там огромная лужа – не наступи. Когда я умывалась, из реки всплыл мой сын. Он сказал, что я могу отдохнуть. Обещал, что, если я досчитаю до ста, закрыв глаза, кошмар развеется.

Она споткнулась – Филип успел подхватить под локоть. Камила погладила его по запястью.

– Я видел жену несколько раз. Вчера ночью, войдя в ванную, я увидел не Вилму, а мою Яну. Как наяву.

Камила не удивилась: