Клювы

В шестьдесят первом тихая благовоспитанная девушка застрелила из револьвера отца и брата. В две тысячи четвертом англичанин задушил отца. И девушка, и англичанин спали. Подобные инциденты в истории случались редко, но регулярно. Юридический трактат пятнадцатого века содержит примеры «смертоносного снохождения».

Полковник внимал словам профессора, хмуря кустистые брови. За стеклом мечтательно улыбался инженер Канбэ. Тоути нажал на кнопку. Прозрачная стена исчезла за пластиковыми жалюзи.

— Допустим, — сказал он, — все человечество заражено. Вирус проник в задние отделы гипоталамуса и верхние стволы головного мозга. Активизируется он, только когда мы засыпаем. Агрессия — непременный спутник болезни. Даже эта антинаучная белиберда разбивается в щепки о вопрос: почему лунатики не трогают друг друга? Почему превращаются в муравьев с коллективным разумом?

Он вспомнил репортаж, снятый из кружащегося над Сан-Франциско вертолета. Тысячи лунатиков, облепивших Золотой мост.

— А бывают… — Сато потупился. — Групповые сновидения?

— Полковник, лунатизм никак не связан со сновидениями. Лунатики ходят потому, что у них нарушена система возбуждения. Панические атаки, автоматические двигательные навыки не зависят от того, видит ли человек сон. А это, — Таити кивнул на жалюзи, — никак не связано с наукой.

— Что вы хотите сказать?

— Если сон, по мнению поэтов, это спуск, то господин Канбэ спустился в Марианскую впадину. В некий… обитаемый ареал.

— Почему обитаемый?

Профессор уклонился от прямого ответа:

— Вы любите аниме? — Вопрос застал врасплох. Сато замычал и помотал головой. — В одном давнем аниме есть персонаж — Баку. Сценаристы позаимствовали его из фольклора. Это химера, смесь слона, тигра и носорога. Но в аниме он стал милым тапиром. Баку пожирает дурные сны. Вот чья помощь нам пригодилась бы.

Сато не улыбнулся:

— Но должны же существовать способы!

Тоути проговорил безмятежно:

— Мы не успеем их найти. Не забывайте. Мы сами скоро заснем. И впустим его в наши сны.

— Я читал. Рекорд бодрствования — одиннадцать дней.

— Мы не продержимся и треть этого срока. Завтра мы почувствуем упадок сил. Послезавтра нас будут мучить галлюцинации. Через шестьдесят часов — кошмары наяву. Организм будет вырабатывать индолы — такие самопальные марки ЛСД. Дальше — деперсонализация. Мы забудем свои имена.

Профессор отодвинул ящик стола и швырнул перед Сато тонкую стопку бумаг.

— Демоны, — сказал он задумчиво, — гипнотизеры… вот кем здесь пахнет. Это же бред, что Луна влияет на сомнамбул. Но, полковник… Это началось не в ноль часов ноль минут по среднеевропейскому времени, как пишут газеты. Двадцать четвертого числа в Италии, в Бельгии, в Аргентине были задокументированы случаи лунатизма. Сомнамбулы прыгали из окон, грызли свои запястья, кидались под машины. В Праге бизнесмен стесал губы об асфальт. Но эти еще никого не убивали, и их в итоге удавалось разбудить. То же самое наблюдалось двадцать пятого. Южная Америка, Киргизия, Новая Зеландия… Позавчера моя жена ходила во сне. Она думала, что сжимает в руке нож, и била им меня в грудь.

Полковник выпустил распечатки из рук. Профессор продолжал, доставая серебристый диктофон:

— Будто что-то искало лазейку в наш разум. Двадцать четвертое — тринадцатый и четырнадцатый лунные дни. Спутник Земли освещен на девяносто шесть процентов. Двадцать пятое — четырнадцатый и пятнадцатый лунные дни. Девяносто девять процентов. Сегодня — полнолуние. И оно нашло путь.

— Оно?.. — ошарашенно повторил Сато.

— У господина Канбэ присутствует фоновая активность. Он реагирует на окружающий мир. Анализирует часть поступающих сигналов. Я задал ему несколько вопросов. — Тоути выдержал паузу. — Баку, полковник. Тапир Баку. Вот кто нам поможет.

Профессор щелкнул кнопкой и спросил — уже из динамика диктофона:

— Зачем ты убил свою жену, Митико? Зачем?

Голос лунатика был блеклым и глухим:

— Оно приказало мне.

— Назови его имя.

— Песочный человек. Лунное Дитя.

4.9

Грузовик они оставили на парковке модерновой новостройки, в нескольких кварталах от пункта назначения. Промышленный район Высочаны не привлекал туристов. Казалось, кошмар пощадил его. Но стоило присмотреться…

Пустые дворы. Пустые улицы. Шелестящие кронами деревья в пустом парке.

Столб дыма, вздымающийся, как вражеский флаг над военным аэродромом. Ни трамваев, ни проезжающих машин. И в окнах элитных высоток, за бликующими стеклами — силуэты окоченевших людей.

Как преступники, хоронясь в тени, шестеро неспящих пробежали рысцой к двухэтажному дому под красной черепицей. Прежде Корней мечтал поселиться в таком.

Пока хозяин искал ключи, Корней и Оксана познакомились с водителем. Камила была платиновой блондинкой средних лет, крупной и круглолицей.

— Добро пожаловать! — Филип отворил двери.

Огромная светлая квартира была заставлена холстами — настоящий выставочный зал.

— Так вы художник?

— Типа того, — улыбнулся Филип.

— Очень красиво! — восхищенно воскликнула Оксана.