Клювы

— Жиртрест! — объявил Дима. — Девочка хорошенькая, пусть живет, а жиртрест…

— Объяснять не надо, — вежливо прервал его Герман. — Главное, как я уже говорил, выбор, а не его причины. Благодарю от всей души.

Парень встал из-за стола.

— Вопросов больше нет? — удивился и даже немного разочаровался Дима. Он успел войти во вкус, проникнуться вопросами жизни и смерти.

— Я задам их позже, — сказал Герман на прощание.

Дима собирался рассказать Кате о необычном тесте, но, странное дело, после ухода философа он напрочь о нем забыл. А вспомнил спустя два дня.

В фойе университета он заметил фотографию того самого толстяка. Растолкав студентов, прочитал надпись под фото: «Одногруппники и преподавательский состав выражают сожаление… бла-бла-бла… рано ушедшего Ивана Затеряева».

Сердце Димы на миг сбилось с ритма.

— Отчего он умер?

— Так ведь болел давно, — ответила конопатая студентка. — Сердечная недостаточность. Полгода в больнице лежал.

Отойдя от толпы, Дима встретился глазами с Германом. Философ сидел на подоконнике и будто поджидал его. Волосы с последней их встречи он не вымыл, прыщ на носу стал еще больше, но так и не лопнул. Футболка висела мешком. На коленях Германа лежала книга. Ричард Матесон, «Посылка и другие рассказы».

— Что за фокусы? — хмуро спросил Дима. — Как это получилось, а?

— Вы про клетчатую рубашку? — невинно улыбнулся Герман. — Вы сами выбрали.

— Ну да! Заливай мне тут. Скажи лучше, откуда ты знал, что я выберу именно его? И откуда тебе было известно, что толстяк окочурится?

— Я этого не знал. Я говорил: имеет значение только выбор.

В голосе философа зазвучали те настойчивые нотки, с которыми взрослые втолковывают детям очевидные истины.

— Чушь! — отмахнулся Дима. Он чувствовал нарастающее внутри злое возбуждение. — Парень болел, об этом знала половина университета.

— И вы?

— Да я здесь при чем?!

— Простите… — виновато вздохнул Герман. — Я не до конца пояснил вам правила игры.

Слово «игра» Диме не понравилось. «А куда делся тест?» — спросил он у себя.

— Дело в том, что смертельная болезнь появилась у выбранного уже после выбора. Как бы проще донести до вас? Выбор переписывает судьбу. Прошлое меняется. Если бы вы указали на первого кандидата, девушку, то в ее прошлом появились бы больницы, лекарства, диагнозы. Ее одногруппники помнили бы, как навещали ее с яблоками, мама знала бы имена врачей. Это делает смерть более логичной. Создает впечатление последовательности.

Бахтин некоторое время рассматривал нос философа.

— Бред сумасшедшего, — заключил он.