Клоун

— Разумеется, знаю, — охотно ответил он. — Приблизительно в тридцати милях отсюда. Сначала вы должны ехать дальше по этой дороге, но будьте очень внимательны, чтобы не проглядеть маленькое ответвление направо. Там нет никаких указателей, потому что Эндерсон… — Он флегматично пожал плечами. — …Понимаете, он не любит, когда нарушают его одиночество.

Хижина Эндерсона находилась от узкой боковой дороги приблизительно в полутора милях. Кое-как мы добрались до нее на машине. Я выключил мотор и вышел, чтобы размять ноги. Звенящая жара и мертвая тишина — больше ничего.

— Подожди меня, — сказал я Изабель, — пойду проверю, дома он или нет.

— Я пойду с тобой, — решительно заявила Изабель. — В крышу вмонтирован водяной охладитель. Внутри, похоже, намного прохладнее, чем здесь, на солнце.

Три деревянные ступеньки вели на широкую веранду. Я постучал в дверь. Никакого ответа.

— Наверное, отправился за покупками, — насмешливо сказала Изабель. — Если нам очень повезет, то дня через два он вернется.

— Что ж, и подождем, не зря же мы проделали такой длинный путь, — ответил я. — Судя по всему, охладитель не выключен, так что обойду дом вокруг и посмотрю, нельзя ли как-нибудь проникнуть в него.

— Разве так можно? — спросила она с невинной физиономией. — Или полиции все можно?

Я обошел дом вокруг и увидел черный ход. Чуть коснувшись дверной ручки, я понял, что дверь не заперта на замок. Кухонька оказалась удивительно чистой, но в ней было так же душно, как и на улице. Значит, кондиционер все-таки не работал. Я недовольно поморщился, почувствовав в душном воздухе какие-то зловонные запахи…

Труп лежал прямо посреди гостиной. Убитому было лет пятьдесят, несмотря на густую седую бороду и пышные усы. Кто-то перерезал ему глотку, и довольно давно. Оглушительное жужжание сытых жирных мух и сладковато-тошнотворный запах тления, царившие в непроветриваемом воздухе, делали атмосферу в доме невыносимой. Я прикрыл нос платком и быстро осмотрел помещение. Ничего не обнаружив, перешел в спальню. Но и здесь нашел только одежду и личные вещи покойного. Ванная комната была пуста. Я с чистой совестью мог предоставить поле деятельности Эду Сэнджеру и доктору Мэрфи.

Единственным фактом, который я отметил про себя во время этого беглого обыска, было то, что я не обнаружил ни малейших признаков деятельности Эндерсона как изобретателя: ни бумаг, ни чертежей, ни аппаратуры.

«Ну и заварил же я кашу! — подумал я с горечью. — Какой леший дернул меня попросить Изабель, чтобы она обзвонила всю эту четверку и сообщила им, что мы собираемся в гости к Эндерсону! Великолепно, нечего сказать! Виновному-то осталось лишь посмеяться в кулачок, когда он узнал об этом. Ведь он-то уж точно знал, что Эндерсон мертв!»

Когда я вернулся к главному входу, Изабель все еще стояла на террасе.

— Ты даже не в состоянии взломать дверь?! — Она драматически закатила глаза. — Какой же ты все-таки бесполезный для полиции субъект!

— Кондиционер не работает, — сказал я. — И внутри еще более душно, чем на воздухе.

Я бросил беглый взгляд на крышу — ни проводов, ни телефонного кабеля, и тут же сообщил об этом Изабель.

— Какая наблюдательность! — Она гневно посмотрела на меня. — И что будем делать дальше? Греться на солнышке?

— Вернемся обратно к гостеприимному торговцу лимонадом, — заявил я. — Может быть, у него найдется телефон.

— Что это на тебя вдруг нашло, Эл? Захотелось позвонить своей милой матушке и сообщить ей, что ты пребываешь в добром здравии?

Я схватил ее за руку и потащил к машине.

— Мне нужно позвонить шерифу и попросить его, чтобы он прислал сюда парочку людей.

— Ты что, внезапно почувствовал одиночество?

— В известной степени, да, — согласился я.

К моему счастью, у владельца лимонада и бензина оказался и телефон. Я позвонил в полицию, и дежурный полицейский обещал мне, что все будет в порядке. Выпив на прощание еще пару бутылок лимонада, мы сели в машину и покатили обратно. Изабель хранила упорное молчание до тех пор, пока мы не переехали Лысую гору.

— Знаешь, мой милый, — наконец заявила она ледяным тоном, — это была самая бессмысленная автомобильная поездка за всю мою жизнь!

— А для меня, Изабель, она была одной из самых удивительных! Прокатиться в прекрасный летний день с одной из очаровательнейших женщин на свете — таинственной и недоступной. И в то же время хорошо знать, что под ее твердым панцирем неприступности скрывается…

— А-а, замолчи уж лучше! — фыркнула она.

— Элтон Чейз, кажется, говорил, что Янос собирается к Эндерсону на два-три дня, не так ли?

— Так, — буркнула она.

— А Нина утверждала, что он собирался вернуться только вчера. На самом же деле он вернулся уже в среду, в полночь.

— Разве это имеет какое-нибудь значение?

— Не знаю еще, — ответил я. — А что ты знаешь об этой самой электронной штуковине, над которой работал Эндерсон?

— Очень немногое. — Она на какое-то время задумалась. — Элтон Чейз говорил, что она стоит целое состояние и что ее надо запатентовать так, чтобы к патенту никто не смог подкопаться.