Клуб

Я посмотрел на него: кожаная куртка, слегка подвыпивший, округлые плечи, подбородок всегда низко опущен. От одного из бывших боксеров я слышал, что Жрец когда-то выиграл «Большую белую надежду» в легком весе. Белая надежда. Но в 25 лет с ним случился несчастный случай. Он хотел пойти на дискотеку, но охранники не впустили его, потому что у него на ногах были ботинки кремового цвета. Тогда он решил проникнуть в клуб через крышу. В то время он иногда подрабатывал кровельщиком и не боялся высоты. Он взобрался по пожарной лестнице на крышу, снял пару кровельных плиток и попал в дом сверху. Но поскользнулся, пролетел три метра вниз, приземлился на спину, разбил шейный позвонок и сломал бедро. По крайней мере, так рассказывали люди. Его друзья были уверены, что он ушел домой. Никто не слышал его криков. Через два дня его нашла уборщица, которая хотела взять с чердака чистящее средство. Жрец оторвал от стены изоляционный материал и укутался им, чтобы не замерзнуть. На улице был январь. Он уже бредил, когда его привезли в реанимационное отделение, температура тела была тридцать один градус. Все поняли, что, вероятно, у него сильное переохлаждение. Его врач сказал, что ему не следует больше заниматься боксом, потому что он рисковал снова повредить шейный позвонок и оказаться в инвалидном кресле. Год спустя Жрец взломал свой первый киоск. В качестве орудия он использовал глушилку для рыбы.

Я бы с огромным удовольствием пошел на бой против Оксфорда при поддержке этого мужчины.

Мы отправились в паб, находившийся на железнодорожных путях. Жрец сказал, что хорошо знает этот уголок, потому что он раньше проворачивал здесь свои делишки. Он поцеловал в щеку женщину за стойкой, назвал ее Мими. Она была уже в годах, с волосами, обесцвеченными перекисью водорода, и выглядела как проститутка. Он заказал пиво и джин на троих и сказал Мими, что у меня сегодня был первый бой.

– Победа? – спросила она.

Мне кажется, что Ницше однажды сказал, что лучшее в большой победе то, что она отнимает у победителя страх. Я думаю, что то же самое подходит и для проигравших.

Я посмотрел в свою кружку с пивом.

– Да, – сказал Жрец, – но не по очкам.

Мы сидели перед нашими бокалами. Я думал о бое и пытался упорядочить в голове отдельные раунды. В моей памяти смешались пот, гнев и страх. Я пил и смотрел сквозь стекло бокала. Жрец выглядел так, как будто он ни о чем не думал, и я завидовал этому его состоянию.

– А ты знаешь, почему так тяжело сделать из вас боксеров? – спросил он, когда стало поздно.

Я еще никогда об этом не думал.

Жрец сделал большой глоток:

– У вас есть все. Деньги, дом, красивые подруги, здоровые тела, вы учитесь в этом гребаном университете, через два года вы все будете ездить на Bentley. – Я хотел что-то сказать, но Жрец продолжил говорить: – Но у вас нет гнева. Этому невозможно научить. У меня был этот гнев, да он и сейчас еще есть. У Немца тоже есть гнев, но у него тоже не все в порядке с головой. У тебя тоже есть гнев, сынок, ты не похож на этих избалованных сынков, я увидел это сегодня. Им все равно, выиграли они или проиграли. А у тебя есть огонь. Я хотел, чтобы ты попал в команду, чуть не подрался из-за тебя с шефом. Мне очень жаль, парень.

Я отклонился назад, покачиваясь на барном стуле. Жрец продолжал смотреть перед собой.

– Мне наплевать, что тебе нравятся мужчины, Билли.

Я вдохнул воздух носом и выдохнул через рот, пытаясь не зареветь, но мои глаза заблестели.

– Причина в этом?

Жрец стукнул своим бокалом по столу:

– Черт, да, в этом причина. Ты никогда не нравился шефу, а сейчас ты дал ему повод. Ты бы уничтожил этого пса из Оксфорда. Шеф – это говнюк. Манжа до мозга костей.

– Ханжа, – поправил его я и тут же устыдился, что сказал это.

– Да, черт тебя подери, пусть будет ханжа, неважно. Не нужно здесь строить из себя студента.

Я постучал по его кепке:

– Спасибо, Жрец.

Мне не нужна была эта команда, чтобы быть счастливым. Это я понял сегодня в поединке с Пекарем. Я посмотрел бы бой против Оксфорда, я очень хотел быть там, когда победит Ханс. А еще я хотел бы увидеть, как проиграют остальные боксеры из нашей команды.

Жрец заплатил за пиво.

– Я могу сам, – сказал я, но он только улыбнулся и положил пару купюр на стойку бара.

Я поцеловал Мими в щеку.

– Я как раз сейчас заканчиваю, – прошептала она мне на ухо.

Я подмигнул ей и вышел.

Шатаясь, мы прошли немного по улице. Жрец пел какую-то песню на языке, которого я не понимал. Наверное, это был диалект Доклэндса.

– Я сплю здесь за углом. У меня есть пара голубков в голубятне, – сказал он.

– Голубков?

– Короче, мы можем выпить, – сказал Жрец.

Я брел в одиночестве по улицам Лондона. Сплюнув немного крови на асфальт, я почувствовал себя хорошо. Я был боксером, мужчиной. Начался легкий моросящий дождь, и это была лучшая погода на земле. В руке у меня была спортивная сумка с мокрыми перчатками.

Супер-Майк