Клуб

В последние несколько дней я много думал о клубе Питта, и мне было противно то, как члены клуба обнимали меня и как я пил с ними из одних и тех же бокалов.

После того как она рассказала мне о случившемся, она прикрыла рот рукой. Так делают люди, когда им очень страшно. Я снова и снова думал об этом жесте Шарлотты.

В самом начале Алекс рассказывала мне, что ее задание связано с боксерами. Если я хотел, чтобы они меня уважали, то должен был выиграть в поединке против Оксфорда. И речь сейчас шла уже не просто о том, чтобы носить голубой блейзер.

После утреннего взвешивания Жрец сообщил мне, что мой противник выиграл юношеский чемпионат Шотландии, но мне не стоило нервничать по этому поводу. Мне стало интересно, каково это – проигрывать.

Цепочка моей мамы лежала в кармане спортивного костюма. После первого посещения клуба Питта я снял ее, потому что это было как-то не к месту. Мне было неудобно надевать ее, выдавая себя при этом за другого человека. Сегодня я достал ее из коробки из-под ботинок, в которой хранились мой паспорт и пара фотографий моих родителей.

Мокрые волосы Шарлотты прилипли к моей выбритой шее. По правилам Английской федерации любительского бокса все боксеры должны быть гладко выбритыми. Я погладил ее руку. Она вздрогнула, когда я коснулся ее локтя. Я поднял рукав. Шарлотта хотела выдернуть руку, но я удержал ее за запястье. Чуть ниже локтя я увидел глубокий порез. Рана недавно затянулась. Было похоже на след от бритвы. В интернате у нас был парень, который резал себе руки, поэтому я знал, как выглядят такие раны. Парня звали Фердинанд, в 22 года он въехал на своей машине в Штарнбергское озеро и утонул. В некрологе было написано, что это был несчастный случай.

Шарлотта плакала.

– Я больше не могу, – сказала она.

Я накинул ей на плечи пальто и обнял. У меня хватит сил на нас обоих. До тех пор пока я не найду преступников. Что будет после этого, я пока не мог себе представить. Мы сидели так долгое время. Постепенно ее дыхание успокоилось. Дождь усилился и с силой застучал по зонту. Я надеялся, что будет гроза.

Из кармана спортивного костюма я достал мамину цепочку и положил ее в руку Шарлотты:

– Пожалуйста, надень ее сегодня вечером. Это цепочка моей мамы.

Шарлотта покачала головой и пошевелила губами, словно хотела что-то сказать. Она молча сжала цепочку в руке.

– Я хочу уехать отсюда, – сказала она.

Я посмотрел на облака и вспомнил о том, как она прикоснулась своей щекой к яблоне, когда обняла ее. Наверное, стоило рассказать ей о том, как я, будучи ребенком, бегал к тополю и карабкался на него и какое это было удивительное ощущение, самое лучшее на свете. Или о том, как я взбегал по лестнице на колокольню церкви нашего интерната и сидел там в одиночестве. Я всю свою жизнь сбегал и делал то, что мне говорили другие люди. В этот вечер я никуда не хотел сбегать.

– Я найду их, – сказал я.

Часы на часовне Св. Джона были без стрелок, так же как напольные часы в доме в Сомерсете. Интересно, что бы это значило.

Шарлотта несла мою спортивную сумку, пока мы шли к залу.

Мы прошли через домик привратников, те подняли вверх большие пальцы, но выражение лиц у них было таким, словно им было все равно. Утром я нашел в своем почтовом ящике открытку, на которой было написано: Забей его до смерти. Удачи. Алекс.

Перед залом начали собираться первые зрители. Бои должны были начаться через два часа. Люди освободили место для прохода, как только увидели мою спортивную сумку. Кто-то что-то выкрикнул, кто-то похлопал меня по плечу.

Мы с Шарлоттой посмотрели друг на друга и кивнули головой, прежде чем я вошел в двери холла. Шарлотта выглядела не такой, как всегда, наверное, из-за боя. Я вдохнул запах ковра в вестибюле, который был опрыскан жидкостью с ароматом лимона. Бои проходили в бывшем помещении старого рынка. На вывеске было написано «Шоу-тайм». Я не знал, где располагалась раздевалка, поэтому пошел в зрительский зал и окинул взглядом пустые пластиковые стулья. Сквозь узкие окна на потолке в зал попадало немного света, остальная же его часть лежала в полумраке. В середине был расположен ринг. Я присел на его край, прислонившись спиной к мату. Я подумал о порезе на руке Шарлотты, закрыл глаза, заснул, сам не поняв почему, и проснулся только тогда, когда включили прожекторы. Позже я заметил, что в некоторых ситуациях, когда других мутит от волнения, я всегда остаюсь спокойным. Я посмотрел на свет и попытался сосчитать лампы, но они были такими яркими, что я каждый раз сбивался, как только доходил до середины балки с прожекторами. Я не был уверен, но думал, что одна из ламп – черная.

Ханс

Кабина оказалась на втором этаже. Боксеры сидели на стульях вдоль стены. Джош смотрел какой-то фильм на своем iPad, Супер-Майк ел «Чоко-попс» из пластиковой чашки. Тренеры бегали туда-сюда, тут и там слышалось: «Всегда держи руки прямо» и «Вы этого ждали, парни».