Клуб

Голос Жреца в трубке звучал мягко, и это беспокоило меня – таким я его еще не слышал. Наступил день поединка с Оксфордом, свой билет я прикрепил к пробковой стене над кроватью. Жрец говорил слишком быстро, рассказал, что один его друг, который работал в английском союзе бокса, сказал ему, что сегодня во время взвешивания пройдет незапланированный допинг-контроль. А замбийский принц, по его словам, был нашпигован кленбутеролом. И, кроме меня, другого боксера в этой весовой категории не было.

– Погоди, погоди. Что ты сказал?

Я опустил руку. Телефон лежал на моем одеяле. Я посмотрел на время на дисплее – до взвешивания оставалось три с половиной часа. Для своей категории я был слишком легким, я это знал. После поединка в Лондоне я только пил пиво и ел бананы, потому что ничего больше не хотел. Я понятия не имел, сколько сейчас весил.

Я отключился, не попрощавшись, о чем тут же пожалел. Вытащил из-под кровати ноутбук, нашел информацию о кленбутероле и прочитал, что он способствует тому, чтобы организм сжигал большее количество жира за короткое время. Собственно говоря, это был препарат, который прописывали людям, страдающим астмой. А еще это было токолитическое средство для крупного рогатого скота.

Телефон снова зазвонил, и Жрец продолжил говорить как ни в чем не бывало.

Я прервал его:

– А главный тренер знает об этом?

– Он умолял меня позвонить тебе. Билли, это твой шанс. Ты слышишь меня, сынок? Сегодня вечером мы боксируем. Черт подери, мы боксируем.

Солнечный луч упал на шторы. Я взглянул на свои восемь квадратных метров и косые стены. На них я повесил флаг в цветах радуги, закрепив концы канцелярскими кнопками прямо в дереве. По-дурацки, я знаю.

И почему кому-то нужно больше места для жизни, чем восемь квадратных метров?

На протяжении нескольких лет я мечтал о том, чтобы прийти домой в светло-голубом блейзере. С красным львом на груди. Папа гордился бы мной. Я задумался о музыке для моего выхода.

Через три с половиной часа я стоял на весах в зале, где должно было проходить это мероприятия. Боксеры из Оксфорда ожидали в углу помещения. Никто не смотрел в их сторону. Утром я еще весил 88 килограммов, и это было слишком мало. Жрец сказал, что мне нужно выпить пару литров воды, чтобы не быть таким легким и не обнадеживать моего противника. Тяжелый вес означает, что боксер должен весить меньше 91 килограмма. Некоторые именно столько и весили. Жрец сказал, что сила – это масса, умноженная на скорость, и говорил о психологической войне. Я пил, пока в меня входило, и после этого весил 90,5 килограмма.

После взвешивания я пошел в туалет в соседнем помещении. Когда я открыл дверь, передо мной стоял парень в темно-синем спортивном костюме Оксфорда, выглядевший довольно напряженным. Он был почти такого же роста, как я, но намного шире меня в плечах. Он был похож на тяжелоатлета. Его бицепс напомнил мне медовую дыню. Когда он встал передо мной, его плечи поднимались при каждом вдохе.

– Это ты тяжелый вес? – спросил он.

– Да. – Это было очень тихое «да».

Я почувствовал, как мои колени задрожали. Парень выдохнул мне прямо в лицо.

– Сегодня вечером я разобью тебе череп, – сказал он. По его акценту я понял, что он должно быть из Австралии.

– Пропусти меня, – сказал я.

Тяжелый вес не сдвинулся с места. Запах изо рта у него был такой, словно в желудке забродила папайя. Я знал, что боксерские поединки выигрываются в голове, в любом случае, так говорят. И если это так, то сейчас как раз выигрывал мой соперник.

Я еще никогда не дрался в пабе, и мне было стыдно за то, что я ударил подполковника. Я написал ему письмо после того случая, в котором извинился за случившееся. Мне не нравилось неконтролируемое насилие. Я всегда рассматривал бокс только как спорт, как контроль насилия. Но сейчас мне пришлось действовать вопреки своим принципам.

Я схватил боксера из Оксфорда за шею и всем своим весом, точнее плечом, навалился ему на грудь, протащив его через всю комнату до раковин. Там я, придавив его шею, склонился над его лицом. Его глаза были широко открыты, потому что он явно не ожидал такого.

– До вечера, – сказал я, отпустил его и вышел из туалета.

На улице я сунул свои дрожащие руки в карманы брюк и покинул здание, как будто ничего не произошло. На небе сгущались серые облака. Мне захотелось выпить кружку пива. Или три.

Ханс

Шарлотта ждала меня на крыше колледжа над двориком часовни. Было запрещено забираться на крышу, поэтому она, вероятно, и захотела туда подняться. Она сидела на одеяле, ее кожу покрывали мелкие капли дождя. Она выглядела так, словно сидела там уже довольно долгое время. Утром она попросила меня встретиться с ней на крыше и спросила, можно ли будет ей проводить меня до зала. Мне показалось, что она драматизирует события, ведь это был всего лишь боксерский поединок, но я согласился. Я продолжал думать о том, как ей было больно, когда она рассказывала мне об изнасиловании. И я спрашивал себя, что это значит для нас. Я раскрыл над ней пластиковый зонт и сел рядом.