Клуб

– Та, которая за домом? – спросила девушка.

Я обошел дом. Заходить внутрь у меня не было никакого желания – я не хотел бередить свои воспоминания, да и хозяйка не предложила мне зайти.

Был конец мая, я слышал, как жужжат пчелы. Вишня была уже метра три высотой, она вся была усыпана нежными розовыми цветами. На одной из веток висели качели. Светловолосая девочка спряталась за стеной дома, она напоминала мне Шарлотту на фотографии из Сомерсета. Одной рукой я крепко держался за ствол дерева. Девушка принесла мне чай. Она сказала, что приготовила его из цветков вишни и что он помогает правильному энергетическому обмену. Чай по вкусу напоминал кипяток.

Я прислонился спиной к дереву и подозвал к себе девочку. Она смеялась. Я протянул ей каштан и сжал ее пальцы вокруг него.

Девушка выбежала из дома:

– Убери руки от моей дочки!

Она кричала высоким и каким-то металлическим голосом.

Я ушел, не оглядываясь, на вокзал и знал, что никогда больше сюда не вернусь.

Ханс

На столе в офисе Алекс стояли три чашки чая, из которых никто не пил. На Шарлотте был костюм для пробежек, у нее было бледное лицо, волосы выглядели грязными. Мне захотелось ее обнять, но я не решился, потому что у окна стояла Алекс.

Я рассказал о девушке в золотом костюме и положил на стол пластиковую бутылочку.

– Ты это трогал? – спросила Алекс.

– Нет, тут должны быть еще его отпечатки пальцев.

У Шарлотты по щекам покатились слезы.

– Вероятно, это жидкий экстези, – сказала Алекс.

Он вызывал сексуальное возбуждение и стирал все воспоминания о произошедшем. Алекс сказала, что отдаст бутылочку в лабораторию для исследований, а затем найдет девушку в золотом костюме.

– Ни один судья не будет выносить приговор кому-либо только из-за наличия отпечатков пальцев и из-за преступления, которого не было, – сказал я.

– А нам и не нужен никакой судья, – сказала Алекс. – У меня есть знакомая – главный редактор самой большой газеты в стране. Этого будет достаточно.

Шарлотта взяла со стола чашку, фарфор позвякивал на блюдечке.

– Скоро все это закончится, – сказала Алекс.

Было неясно, к кому в этот момент были обращены ее слова.

– Ханс, мне еще кое-что нужно, а именно список тех, кто является бабочками.

Я выглянул из офиса.

– Где же я его возьму? – спросил я и тут же понял, что дело снова закончится обманом.

Я взял пальто из гардероба и ушел. На лестничной клетке меня догнала Шарлотта.

– Извини меня за тот случай с рукой, – сказал я.

– Это моя вина, – ответила Шарлотта.

Она стояла на ступеньку выше меня, обняв меня за шею. Я даже чувствовал запах ее слез и не понимал, кто кого поддерживает – она меня или я ее.

– Это все моя вина, – произнесла она.

– Ты ни в чем не виновата, – сказал я.

Я выглянул из окна, расположенного на лестничной площадке, и увидел пару студентов, которые шли в библиотеку. Я завидовал им. Шарлотта положила голову мне на плечо. Это был небольшой шаг вперед.

Когда я остался один, то позвонил в офис Ангуса Фарвэлла:

– Это Ханс.

– Ханс, хорошо, что ты позвонил. Что-то не так с Шарлоттой?

– Нет, все в порядке. Я просто хотел спросить, могу ли заехать к тебе в Лондон. Только это.

Я прислушивался к своему голосу, мне было интересно, звучит ли он по-другому, когда я вру.

Через два дня Фарвэлл забрал меня на машине с вокзала Кингс-Кросс. На поезде было бы, конечно, быстрее добраться до Челси, но он сказал, что это было бы слишком сложно.

– Как дела у Шарли? – спросил он, когда мы остановились на каком-то светофоре.

– Хорошо, она заканчивает свою кандидатскую.

Мы сидели в «ягуаре», на котором я и Шарлотта пару недель назад ездили в Сомерсет. Казалось, что это было так давно. Я провел рукой по кожаным сиденьям.

Поездка затягивалась, была пятница, час пик. Фарвэлл припарковал машину на дорожке из белого гравия перед домом. Он сказал, что мы могли бы пойти на террасу, а Джойс приготовит нам пару сэндвичей. Газон в саду был недавно подстрижен, запах скошенной травы до сих пор мне очень нравился. Мы сели на стулья из дерева какой-то тропического породы.

– Что я могу для тебя сделать? – спросил Фарвэлл.

– Я просто хотел снова встретиться с тобой.

Мое сердце колотилось.

Я достал из кармана брюк галстук-бабочку, она немного помялась, и мне на мгновение стало неприятно. Я повертел ее в своих руках, пока не нашел бабочку. Фарвэлл взял галстук из моих рук и погладил пальцами по шелку.

– Молодая бабочка, – произнес он. Его лицо не выражало никаких эмоций.

Джойс принесла серебряный поднос, на котором лежали сэндвичи с огурцом, и поинтересовалась, что бы мы хотели выпить. Только содовую, сказал Фарвэлл. Я кивнул головой в знак согласия. К еде мы не прикоснулись.

– Я думал, что ты обрадуешься, – сказал я.

Фарвэлл вернул мне галстук:

– Я рад, я очень рад за тебя, но я слышал истории, которые меня беспокоят. Мы тоже были дикими и необузданными сорок лет назад, но то, что я слышал, это нечто другое.

Из кухни раздалась песня, которая отвлекла меня.

Фарвэлл глубоко вздохнул:

– Мы тоже развлекались, но нас скорее побуждали к этому сами девушки. У них это была своего рода игра, чтобы заполучить кого-нибудь из нас в постель.