Клуб Дюма, или Тень Ришелье

Она не ответила. Только положила недоеденный тост на поднос и заправила грудь в вырез рубашки. Лиана Тайллефер смотрела на Корсо невыразительно — без страха, без вызова и без злости; скорее даже безразлично. А охотник за книгами, после того что случилось у него дома, ожидал найти в ее глазах ненависть. «Вас убьют за то, что вы сделали» и так далее… Кстати, им это почти удалось. Но голубая сталь в глазах Лианы Тайллефер выражала не больше, чем выражали бы две лужицы, затянутые льдом, и это встревожило Корсо сильнее, чем если бы он натолкнулся на вспышку гнева. Он без труда представил себе, как бесстрастно она рассматривает труп мужа, повесившегося на крюке от люстры в гостиной. Корсо вспомнил фотографию бедняги — в фартуке, с поднятым вверх блюдом, где лежит молочный поросенок по-сеговийски, которого Энрике готовится разрезать. Что ж, все вместе они сочинили для него отличный приключенческий роман.

— Сволочь, — пробормотал Флавио, все еще лежавший на полу. Наконец он смог сфокусировать взгляд на приятеле. Потом начал неловко подниматься, хватаясь за мебель. Корсо с любопытством наблюдал за ним.

— А ты вроде бы и не рад встрече, Флавио.

— Не рад? — Торговец книгами потирал подбородок и время от времени поглядывал на свою ладонь, словно опасаясь найти там осколок зуба. — Ты сошел с ума. Окончательно.

— Пока еще нет, но очень скоро ты мне в этом подсобишь. Ты и твои сообщники, — он указал пальцем на Лиану Тайллефер, — включая и безутешную вдову.

Ла Понте двинулся к нему, но остановился на безопасном расстоянии.

— Может, ты потрудишься объяснить, о чем речь?

Корсо поднес руку к носу книготорговца и принялся загибать пальцы:

— Речь о рукописи Дюма и о «Девяти вратах». О Викторе Фаргаше, утопленном в Синтре. О Рошфоре, который превратился в мою тень, — неделю назад он пытался прикончить меня в Толедо, а вчера — здесь, в Париже. — Корсо снова ткнул пальцем в сторону Лианы Тайллефер. — О миледи. И о тебе, разумеется, какую бы роль в этой истории ты ни играл.

Ла Понте не сводил глаз с пальцев Корсо, пока тот считал, и моргал в такт счету — пять раз подряд. Затем опять погладил подбородок, но жест этот теперь выражал задумчивость. Он уже готов был пуститься в объяснения, но передумал. И прежде обратился к Лиане Тайллефер:

— Какое мы имеем ко всему этому отношение?

Та презрительно пожала плечами. Меньше всего ей были нужны пустые разговоры, да и помогать ему она не собиралась. Вдова по-прежнему полулежала на подушках, рядом стоял поднос с завтраком; пальцы с кроваво-красными ногтями крошили ломтик поджаренного хлеба; от дыхания едва заметно поднималась и опускалась пышная грудь, которую глубокий вырез щедро выставлял напоказ. А вообще-то она глядела на Корсо, как глядят на противника — в ожидании, что карты первым раскроет все-таки он; и на происходящее реагировала с безразличием сырого окорока.

Ла Понте почесал голову — в том месте, где светлели остатки волос. Вид он имел весьма жалкий: стоял посреди комнаты в помятой полосатой пижаме, левая щека снизу распухла от полученного удара. Глаза Флавио растерянно перебегали с Корсо на Лиану, потом опять на Корсо. Наконец взгляд его остановился на охотнике за книгами.

— Я требую объяснений, — сказал Ла Понте.

— Какое совпадение. Ведь и я пришел сюда за тем же.

Ла Понте молчал, вопросительно взирая на Лиану Тайллефер. Он чувствовал себя униженным, и не без оснований. Изучив одну за другой все три пуговицы на своей пижаме, Флавио опустил глаза на босые ноги. Вид его не слишком соответствовал драматическому накалу ситуации. В конце концов он мотнул головой в сторону ванной комнаты.

— Пошли туда. — Ла Понте постарался придать голосу побольше достоинства, но распухшая щека мешала четко произносить согласные. — Поговорим.

Женщина сохраняла полное спокойствие, на лице ее не отражалось ни тени тревоги; она по-прежнему неподвижно полулежала и с вялым интересом наблюдала за ними, словно по телевизору на ее глазах раскручивался какой-то скучнейший конкурс. Корсо подумал, что оставлять ее вот так, не приняв мер предосторожности, не следовало, но никак не мог сообразить, что надо сделать. Потом схватил с пола свою сумку и прошествовал с ней в ванную. Ла Понте последовал за ним и закрыл за собой дверь.

— Можно полюбопытствовать, за что ты меня ударил?

Он говорил очень тихо, чтобы вдова со своего ложа ничего не расслышала. Корсо поставил сумку на биде, проверил, чисты ли полотенца, осмотрел туалетную полочку под зеркалом и только после этого с наигранным спокойствием повернулся к Ла Понте.

— За то, что ты интриган и предатель. Ты утаил, что замешан в этом деле. А значит, не без твоей помощи меня обманули, за мной следили и, наконец, избили.

— Ни в чем я не замешан. Избили здесь только меня. — Ла Понте тщательно осмотрел свою физиономию в зеркале. — Господи, глянь, что ты натворил! Ты меня просто изуродовал.

— Я тебя изуродую по-настоящему, если не расскажешь все по порядку.