Клуб для джентльменов

Эмили Бенстид смотрится, конечно, классно. И в ночном клубе «Льезон», откуда вступление в брак выдернуло ее на звездную орбиту, она смотрелась классно — тут сомнений нет. Ей бы хоть крупицу актерского таланта!.. Да и петь у нее как-то не получается. Всякий раз, когда она открывает рот на сцене, ее действительно имеющие слух и голос коллеги невольно поеживаются. Поет по ходу действия она много, поэтому коллегам приходится соответственно много ежиться и морщиться. Правда, кому-то хватило ума ограничить ее сольное выступление одной песней — и оркестр удачно заглушает бо́льшую часть этого соло.

В остальное время голос Эмили силятся заглушить все присутствующие на сцене. Поет она хоть и плохо, но громко, что публике, впрочем, на руку — мы можем снова и снова убеждаться: слух нас не обманывает, и миссис Бенстид действительно фальшивит на каждой пятой ноте.

Точно так же фальшивит она и в игре. Даром что роль словно по ней скроена, Эмили Бенстид не более интересна на сцене, чем стоячий пруд. Нет, даже стоячий пруд был бы интересней — у него есть скрытая глубина! Говорят, на танцевальном помосте упомянутого клуба «Льезон» миссис Бенстид была чистый огонь. Можно только гадать, какой дождь прибил этот огонь по дороге в Вест-Энд. Вспомните беспомощную Элизабет Беркли в «Стриптизершах», помножьте это на чудовищную Мэрайю Кери в «Блеске» и прибавьте к этому плачевную Пэтси Кенсит в «Новичках» — даже тогда вы не получите и миллионной доли того безобразия, каким является игра Эмили Бенстид в «Подружке гангстера».

Пока они с Терри здороваются, трясут друг другу руки и хлопают друг друга по плечам, я быстренько осушаю свою кружку пива.

— Терри, старый черт, как дела?

— Мои дела — дела, а ваши — делищи. Совсем вы с этим мюзиклом закрутились — добрый месяц глаз к нам не кажете!

Я присутствую рядом как мебель. Делаю вид, что с интересом прислушиваюсь к их разговору. И одновременно пытаюсь стушеваться. Короче, сижу истуканом и пялюсь в полумрак зала.

Мой взгляд упирается в двух брюнеток, которые обрабатывают четверку элегантно одетых мужчин, очевидно, банкиров. Похоже, разговор вертится вокруг качества банкирских костюмов. Одна девушка закрывает глаза и на ощупь, по лацканам, определяет, какой костюм самый дорогой или эротичный — не знаю, во что они там играют. В итоге побеждает самый толстый из банкиров. Он получает поцелуй в лоб и на радостях заказывает всем шампанское. Видя, что клиенты хорошо разогреты, к столику подчаливает третья девица — и этой что-нибудь перепадет.

А в дальнем темном углу клуба другого толстяка разморило, и охранник деликатно будит его: рано спать, дружок, еще не все денежки потрачены!

Чуть ближе официантка бросается к обалдую, который намылился сделать снимок своим сотовым. За это тут можно получить по голове. В буквальном смысле. По законам «Меховой шубки», фотографирование в клубе по мерзости стоит рядом с детоубийством. Официантка кидается к обалдую, чтобы спасти его от больших неприятностей.

У другого столика девушка кокетливо заголяет на пару секунд свою грудь — в качестве аперитива.

Другая девушка у другого столика уже перешла к главному блюду и начинает медленный танец, зазывно улыбаясь клиенту, который таращит на нее сальные глазки и глупо ухмыляется.

И тут я вижу Хайди.

Она появляется из ниоткуда. То есть, наверное, из раздевалки. Короче, из какой-то двери. Я вижу ее на балконе. Стоит, опираясь на перила, и рассеянно поправляет прядь золотых волос. Смотрит в мою сторону. То есть в нашу сторону.