Клуб для избранных

Несколько недель до свадьбы Дженет была непривычно тиха и покорна в присутствии матери Марка. Но как она ни старалась избегать размолвок, в одном случае ей все же пришлось настоять на своем. Речь зашла о кольцах.

— Мне бы хотелось простые ободки из золота в восемнадцать каратов [1], — объявила она будущей свекрови.

— Но оно такое мягкое!

— Я знаю. Поэтому оно мне и нравится. Оно стареет вместе с браком.

Такие кольца носили родители Дженет. С годами тонкие ободки покрылись царапинами, потускнели, но остались золотыми, как и их союз, выдержавший двадцатипятилетнее испытание горестями и радостями. Девушка надеялась, что их с Марком брак окажется таким же прочным, и хотела такие же кольца — на счастье.

Эту битву она выиграла и, чтобы закрепить успех, тут же заказала кольца, на которых выгравировали инициалы молодоженов, дату венчания и слово «Навсегда».

Однако миссис Тейлор не собиралась так просто сдаваться. С мягким золотом она могла примириться лишь при условии, что в него вставят подходящий бриллиант.

— Вы с Марком уже выбрали камень? Он должен весить по меньшей мере карат.

— Но бриллианты так дороги! — воскликнула Дженет, а про себя добавила: «И так бесполезны. Зачем ради них влезать в долги?» Но дело было не только в деньгах.

— Мы сами его купим или одолжим деньга Марку. Или... — миссис Тейлор на мгновение замялась, — ты могла бы взять бриллиант моей матери. Уверена, она была бы счастлива видеть его на жене Марка. Бесподобный камень! Два карата, чистой воды, изумрудная насечка...

— Спасибо, но мне не надо никаких бриллиантов. Я для этого не подхожу.

«Что правда, то правда, — с горечью подумала миссис Тейлор. — Ни Марку, ни нам ты совершенно не подходишь. А главное — не позволишь себя переделать».

В ход пошел последний аргумент.

— С простыми кольцами это будет выглядеть так, как будто вы должны пожениться, — многозначительно произнесла мать Марка.

— А мы и должны, миссис Тейлор. — Серые ясные глаза Дженет встретились с непонимающим взглядом свекрови. — Мы должны пожениться, потому что любим друг друга.

Глава 5

В первые два года учебы Марка в университете Дженет днем работала секретаршей в нейрохирургическом отделении, а вечером, приготовив обед, ждала мужа. Потом Марк отправлялся в библиотеку или в анатомичку, а Дженет шла на репетицию. Домой оба приходили около полуночи, занимались любовью и засыпали.

На третий год расписание Марка стало не таким четким — он то дежурил, то ходил по вызовам, то заполнял медицинские карточки. В те дни, когда Дженет бывала занята по вечерам, они вообще толком не виделись. Тогда она решила бросить хоровой кружок. Решение далось легко — главное, что теперь она могла быть с Марком столько, сколько ей хотелось. И все же она скучала по пению.

Пятнадцатого марта — шел четвертый год его учебы — Марк узнал, что его отобрали в интернатуру Калифорнийского университета в Сан-Франциско. А еще через два месяца он получил диплом с наивысшими оценками.

За две недели до этого события то качество Марка, которое впоследствии стало причиной его разрыва с Дженет, впервые вышло наружу.

Первые симптомы проявились еще в школе. После очередной беседы с отцом, когда Тейлор-старший, по обыкновению, разглагольствовал о том, как они будут вместе практиковать, Марк признался Дженет, что больше всего на свете любит английскую литературу.

Подобные срывы случались и позже, но Дженет всегда удавалось развеять его грусть. Стоило Марку подойти к ней, поцеловать и заняться любовью, как он сразу чувствовал себя лучше.

На этот раз тоска, охватившая его, оказалась сильнее, чем любовь жены. Меньше чем за год — с момента окончания университета и до того дня, когда Дженет заявила, что им надо расстаться, — эта тоска заполнила собою все. К тому же ее усугубляли постоянная усталость и одержимое стремление Марка всегда быть первым.

Он с головой ушел в медицину. По мнению жены, наблюдавшей его мучения, Марк ненавидел свою профессию, хотя весьма в ней преуспел. Когда она попыталась деликатно намекнуть, что ему не нравится то, что он делает, Марк буквально взорвался. Он любит медицину, с металлом в голосе отрезал он, и Дженет это известно.

Она была убеждена как раз в обратном и потому невзлюбила медицину не из солидарности с Марком, а вместо него. Ей опротивело все: больные с их бесконечными жалобами, дежурства, выпадавшие на неудобное время, честолюбивые друзья (его друзья). А поскольку Марк тоже принадлежал к миру медицины, она постепенно начала ненавидеть и его. Гуманная профессия, которую ненавидели оба, хотя Марк не желал в этом признаться, в конце концов развела их в разные стороны.

В воскресенье пятого октября Марк вернулся домой непривычно рано — в четыре часа. Дженет решила воспользоваться этим, чтобы поговорить.

— Привет, — бросил он и с отсутствующим видом поплелся мимо нее в кабинет.

— Марк...

— Что? — Он резко обернулся.

— Нам надо поговорить.

— О чем? — подозрительно спросил он: полгода назад на разговоры о медицине был наложен мораторий.

— О нашем браке.

Это было что-то новое. Они никогда не обсуждали эту тему.